+7(495)108-55-208(800)350-89-80Обратный звонок

Пример на комплексную психолого-психиатрическую рецензию

Бесплатная консультация и анализ экспертизы на проведение рецензии для суда: отправить экспертизу на анализ

Позвоните нам! Мы проведём бесплатный анализ экспертизы и сделаем профессиональную рецензию на экспертизу для суда!

Бесплатный анализ экспертизы и консультация
Необходимость рецензии в судебном процессе
Цены на рецензию судебной экспертизы
Примеры рецензий на судебную экспертизу
Делаем рецензии на всей территории России
Виды рецензий на судебную экспертизу Подробнее
Рецензия на экспертизу и допрос эксперта в суде Подробнее
Рецензия на экспертизу и вопросы эксперту Подробнее
Видеоблог Видеоблог Подробнее
Пример на комплексную психолого-психиатрическую рецензию
Пример на комплексную психолого-психиатрическую рецензию

РЕЦЕНЗИЯ

на ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЭКСПЕРТА
по материалам уголовного дела № XXXXX по эпизодам
- с потерпевшей XXXX (№ XXX от 10.12.2018 г.);
- с потерпевшей XXXX (№ XXX от 14.12.2018 г.);
- с потерпевшей XXXX (№ XXX от 24.12.2018 г.),в том числе дополнительное заключение от 22.01.2019;
- с потерпевшей XXXX (№ XXX от 09.01.2019 г.),составленные экспертами ООО «Саратовское бюро судебных экспертиз»
по результатам исследований, проведенных на основании постановления о назначении комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы от 23.11.2018 за подписью заместителя руководителя Военно-следственного отдела по Ульяновскому гарнизону майора юстиции XXXX


г. Москва «21» февраля 2019 г.

Рецензирование выполнено комиссией специалистов в составе:

  • Кондрашова Дарья Сергеевна, специалист в области теоретической и прикладной лингвистики (диплом Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова с отличием ВСА 0033261 от 05.06.2003 г.), кандидат филологических наук (диплом Серия ДКН № 135598 решение ВАК от 20.05.2011 г. № 21к/91), стаж работы по специальности 18 лет (с сентября 2000 г.);
  • Крахмалёв Константин Викторович имеет диплом АВС № 0405574 о высшем образовании Рязанского государственного медицинского университета им. акад. И. П. Павлова по специальности «Лечебное дело» от 1997 г.; удостоверение № 691 об окончании интернатуры по специальности «Психиатрия» на базе Рязанской областной клинической психиатрической больницы от 1998 г.; сертификат № 0162241394744 по специальности «Психиатрия», выданный ФГБО ВО РГМУ МЗ РФ от 05 октября 2017 года; сертификат № 0699884 по специальности «Психиатрия-наркология», выданный ФГБО ВО РГМУ МЗ РФ от 21 июня 2016 года; диплом о профессиональной переподготовке ПП-I № 414799 по программе Психология. Клиническая психология. Стаж работы с 1997 г., 20 лет, имеет высшую категорию по специальности психиатрия. С 1998 г. по 2005 года работал в Рязанской областной клинической психиатрической больницы врачом судебно-психиатрическим экспертом.

Необходимо оспорить судебную экспертизу или проверить на наличие ошибок, нарушений и несоответствий?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

Свяжитесь с нами! Мы сделаем всё чтобы Вам помочь!

Связанные услуги и материалы:
Стоимость рецензирования судебной экспертизы Рецензия на психиатрическую экспертизу Рецензия на судебно-медицинскую психиатрическую экспертизу

Для производства рецензирования предоставлены следующие материалы (в электронных фотокопиях; в скобках полужирным курсивом после цитирования точного наименования документа приводится сокращенное его наименование, используемое в тексте настоящей рецензии):

  • 1. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА по материалам уголовного дела № XXXXX (эпизод с потерпевшей XXXX.) от 10.12.2018 г. № XXX (эпизод с XXXX);
  • 2. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА по материалам уголовного дела № XXXX (эпизод с потерпевшей XXXXX.) от 14.12.2018 г. № XXX (эпизод с XXXX);
  • 3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА по материалам уголовного дела № XXXXXX (эпизод с потерпевшей XXXXX.) от 10.12.2018 г. № XXX (эпизод с XXXX);
  • 4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА по материалам уголовного дела № XXXXXX (эпизод с потерпевшей XXXX.) от 22.12.2018 (дополнение к эпизоду с XXX);
  • 5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА по материалам уголовного дела № XXXXX (эпизод с потерпевшей XXXX.) от 09.01.2019 г. № XXX (эпизод с XXXX).

Все представленные материалы выполнены экспертами ООО «Саратовское бюро судебных экспертиз» (--ссылка--). Производство экспертизы по каждому конкретному эпизоду было проведено следующими экспертами:

Таблица 1
по эпизоду с в качестве эксперта-психолога в качестве эксперта-лингвиста
XXXXX XXXXXX (квалификация: «Психолог. Преподаватель по специальности «Психология»»); + XXXXX.**, 1 год* XXXXX (квалификация: «Филолог. Преподаватель по специальности «Филология»»), канд.филол.наук, 10 лет*
XXXXX XXXXXX (квалификация: «Педагог-психолог по специальности «Психология»»,повышение квалификации по специализации «Основы судебной и медицинской психологии»), 17 лет*;+ XXXXX.**, 1 год* XXXXXXXX
XXXXX XXXXX (квалификация: «Специальный психолог» по специальности «Специальная психология»»),8 лет*;+ XXXXX.**, 1 год* XXXXXX
»»» (дополнительное заключение) XXXXXX.;+ XXXXXXX.** XXXXXXX
XXXXXXXXX XXXXXX + XXXXXXX.** XXXXXXXX
* – стаж в сфере производства соответствующих экспертиз; ** имеет также квалификацию «Магистр» по направлению «37.04.01 Психология».

В каждом из пяти представленных на рецензирование заключений присутствует информация о том, что экспертам, которым поручено проведение экспертизы по данному конкретному эпизоду, директором Бюро разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. ст. 16, 17 Закона РФ «О Государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», ст. ст. 57, 62 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также о том, что эксперты предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ и за разглашение данных предварительного расследования по ст. 310 УК РФ.

О получении данной информации экспертами в каждом случае дана ПОДПИСКА ЭКСПЕРТА (– первая страница каждого рецензируемого заключения; указанная страница отсутствует в представленной рецензентам фотокопии заключения по эпизоду с XXXXXXXX, однако можно предположить ее наличие по отогнутому листу, который виден в верхнем левом углу начала указанной фотокопии и единообразию в оформлении всех рецензируемых заключений).

В тексте всех представленных на рецензирование материалов указана одна и та же законодательная база (из четырех позиций), которая использовалась экспертами в ходе исследования.

Список методических и справочных источников, использованных экспертами в ходе рецензируемых исследований, в основном состоит из одних и тех же источников. Из общего количества источников, указанных для каждого конкретного эпизода в Таблице 2, 18 источников являются общими

Таблица 2
по эпизоду с всего источников из общего колличества
психологических лингвистических
XXXXXX 19* 12 7
XXXXXX 22* 15 7
XXXXX 18 11 7
»»» (дополнительное заключение) 18 11 7
XXXXXX 19* 12 7
* – еще один общий источник помимо указанных в тексте рецензии 18-ти
для всех рецензируемых заключений; при этом в эпизоде с XXXXXXXX представлено на 3 источника больше в связи с ее диагнозом «Умеренная умственная отсталость» (судя по наименованиям источников).

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

Обстоятельства дела известны рецензентам исключительно из содержания представленных на рецензирование документов. Исследовательская часть в каждом из рецензируемых заключений начинается с изложения обстоятельств дела, известных экспертам из постановления заместителя руководителя ВСО СК России по Ульяновскому гарнизону майора юстиции XXXXXX и представленных им на исследование материалов дела. В обстоятельствах дела указано с какого времени, где и в какой должности XXXXXXX, проходит военную службу по контракту; когда, в какой период времени и под какой учетной записью стал вести переписку с каждой из потерпевших с указанием их дат рождения и присвоения соответствующей характеристики малолетняя / несовершеннолетняя (указаны соответствующие данные только по конкретному эпизоду):

Таблица 3
по эпизоду с дата рождения потерпевшей соответствующая дате рождения характеристика дата ведения переписки
XXXXXXXxx 10* 24.06.2008 малолетняя 03.10.2018
XXXXXXX, 14* 24.03.2004 несовершеннолетняя 04.10.2018
XXXXXX, 9* 13.01.2009 малолетняя 03-04.10.2018
»»» (дополнительное заключение) »»» »»» »»»
XXXXXX 10* 07.02.2008 малолетняя 28.08-11.09.2018 и 26.09-04.10.2018
* – полных лет на момент переписки (в рецензируемых заключениях при изложении обстоятельств дела не указано);
при этом указано, что о возрастной категории XXXXX. «было достоверно известно». Далее в изложении обстоятельств дела следует очень схожий во всех рецензируемых заключениях абзац о действиях, производимых XXXXXX в ходе переписки: отличие по эпизодам заключатся в указании конкретной потерпевшей с соответствующей характеристикой малолетняя / несовершен-нолетняя и отправляемых потерпевшей материалов и комментариев к ним. В первом предложении этого абзаца в эпизодах с XXXXXX, XXXXXXX и XXXXXXX рецензентом-лингвистом отмечено некорректное употребление словоформы иных <действий сексуального характера>, поскольку в предшествующем контексте отсутствует необходимое для употребления данного слова упоминание о каких-либо действиях сексуального характера, ср. [БТС: 394, значение 1]. В заключении по эпизоду с XXXXXX, охарактеризованной как несовершеннолетняя, в соответствующем месте данного абзаца употреблена словоформа развратных <действий сексуального характера>, дополненная выражением без применения насилия.

Далее в изложении обстоятельств дела одинаковым для всех эпизодов образом указано, к чему привели «умышленные преступные действия XXXXXXXXX.» в отношении потерпевших. Указана дата возбуждения уголовного дела по данному факту:

Таблица 4
по эпизоду с соответствующая дате рождения характеристика дата рождения потерпевшей по признакам преступления, предусмотренного
XXXXXXX, 10* малолетняя 31.10.2018 п.«б» ч.4 ст.132 УК РФ
XXXXXXXXXX, 14* несовершеннолетняя 07.11.2018 ч.1 ст.135 УК РФ
XXXXXXXX, 9* малолетняя 09.10.2018 п.«б» ч.4 ст.132 УК РФ
»»» (дополнительное заключение) »»» »»»
XXXXXXXXXX, 10* малолетняя 05.09.2018 п.«б» ч.4 ст.132 УК РФ
* – полных лет на момент переписки (в рецензируемых заключениях при изложении обстоятельств дела не указано);
указано, что возбужденное уголовное дело соединено одним производством с уголовным делом № XXXXXXX. Для каждого конкретного эпизода указано, что собеседница XXXXX. признана потерпевшей.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

В эпизоде с XXXXX дополнительно сообщается также об инвалидности потерпевшей и диагнозе «Умеренная умственная отсталость».

В эпизоде с XXXXX дополнительно сообщается об установленном в ходе следствия факте, что XXXXX самостоятельно вела переписку с XXXXX. в период 28.08.2018 – 30.08.2018 до сообщения «пришли фотку свою»; в последующем переписку вели сотрудники правоохранительных органов.

Далее каждое рецензируемое заключение содержит фиксацию экспертами осмотра представленных материалов.

Далее в каждом рецензируемом заключении непосредственно следует собственно Психолого-лингвистическое исследование представленных материалов.

Таким образом, как продемонстрировано выше, рецензируемые заключения составлены сотрудниками одной организации и, как следствие, имеют в формальном и содержательном отношении много общего. В том числе, по каждому эпизоду на разрешение экспертам поставлен один и тот же список вопросов (за вычетом нерелевантных для каждого конкретного эпизода). Ниже приводится полный список вопросов, поставленных на разрешение экспертам, в обобщенно-сокращенном виде: пользователь социальной сети «В контакте» с учетными записями «XXXX» и «XXXX» условно обозначен аббревиатурой ПСО; пользователи, с которыми в каждом конкретном случае ПСО вел переписку, обозначены потерпевшими в соответствии с приведенными в каждом рецензируемом заключении обстоятельствами дела по конкретному эпизоду; электронные адреса, по которым зарегистрированы участники переписки, опущены; в формулировках вопросов полужирным шрифтом и подчеркиванием рецензентами выделена ключевая информация для последующего анализа; никаких других изменений в формулировки вопросов внесено не было. Список вопросов завершает информация о составе вопросов для каждого конкретного эпизода, оформленная в Таблицу 5.

Вопросы, поставленные на разрешение экспертам рецензируемых заключений:

  1. Какова основная тема переписки между ПСО и потерпевшими?
  2. Что является предметом и целью переписки между ПСО и потерпевшими?
  3. Каковы особенности коммуникативного взаимодействия между ПСО и потерпевшими?
  4. Можно ли оценивать высказывания ПСО как проявление намерения получить сексуальное удовлетворение (возбуждение), а также проявление намерения вызвать половое возбуждение и пробудить нездоровый сексуальный интерес у потерпевших?
  5. Следует ли из содержания переписки между ПСО и потерпевшими, что ПСО отправлял потерпевшим изображения порнографического характера, в том числе с изображением несовершеннолетних, если да, то какие именно и по каким признакам можно отнести к категории порнографических, в том числе с изображением несовершеннолетних?
  6. Характеризуются ли изображения, отправленные ПСО потерпевшим, как порнографические, в том числе с изображением несовершеннолетних, если да, то какие именно и по каким признакам их можно отнести к категории порнографических, в том числе с изображением несовершеннолетних?
  7. Имеются ли в высказываниях, иных действиях ПСО признаки психологического воздействия на потерпевших, если да, имеет ли данное воздействие негативный характер?
  8. Имеются ли в переписке между ПСО и потерпевшими признаки того, что кто-либо из собеседников трактует свои действия как незаконные?
Таблица 5
по эпизоду с потерпевшей всего вопросов отсутствует вопрос №_
XXXXXX 7 -6*
XXXXXX 7 -5*
XXXXXX 6 -5*, -6*
»»» (дополнительное заключение) +1 (+5)
XXXXXX 8 ––
* – с соответствующим сдвигом сквозной нумерации

После первичного ознакомления с текстами заключений комиссией специалистов было проведено совещание, в ходе которого вышеприведенный полный список вопросов был разграничен в соответствии с компетенциями специалистов следующим образом:

  1. На рассмотрение специалисту-лингвисту направить выводы экспертов, полученные при разрешении вопросов, связанных с темой, предметом и целью переписки (вопросы 1, 2).
  2. Особенности коммуникативного взаимодействия (вопрос 3) могут иметь как лингвистический, так и психологический характер – подлежат рассмотрению обоих специалистов.
  3. Вопрос (4) о намерении направить специалисту-лингвисту, поскольку как психологическая категория оно не доступно непосредственному наблюдению; выводы могут быть получены только на основе текста переписки. О трактовках данного вопроса в психологическом аспекте также указать в соответствующей части рецензии.
  4. Первая часть вопроса 5 о том, что следует из содержания переписки, требует в первую очередь анализ содержания со стороны лингвиста; вторая часть подлежит психолого-психиатрическому анализу.
  5. К материалам рецензируемых заключений по вопросу 8 о трактовке действий как незаконных имеются замечания у обоих специалистов.
  6. Остальные вопросы (6, 7) требуют психолого-психиатрического анализа.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

Поскольку в чистом виде в представленных заключениях отсутствует лингвистический анализ материала, на базе которого впоследствии проводилось бы психологическое исследование (см. далее), комиссия специалистов сочла допустимым провести рецензирование по лингвистической и психологической частям раздельно, суммировав затем полученные выводы.

Анализ рецензируемых заключений
с точки зрения специалиста-лингвиста

По мнению рецензента-лингвиста, для оценки представленных на рецензирование заключений могут иметь значение следующие обстоятельства.

Исходя из формы и содержания представленных на рецензирование заключений, они представляют собой заключения комиссии экспертов разных специальностей, составленные на основании постановления о назначении комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы, и отражают результаты исследований, относящихся к особому виду деятельности, регламентируемому процессуальным законодательством и специальными законодательными актами, – судебно-экспертной деятельности (СЭД).

Основным документом, определяющим правовой статус СЭД и заключений экспертов, является федеральный закон №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 года. Данный законодательный акт определяет также принципы организации СЭД (в ст. ст. 4-8).

Согласно ст. 8 указанного закона заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных.

Согласно ст. 25 указанного закона в заключении эксперта или комиссии экспертов должны быть отражены содержание и результаты исследований с указанием примененных методов. При описании методики исследования эксперт определяет адекватный стоящим перед ним экспертным задачам понятийный аппарат, которым он пользуется при изложении хода и результатов проведенного им исследования.

Следует признать, что ни в одном из представленных на рецензирование заключений не указан ни один метод лингвистического анализа и не определено ни одного понятия, применяемого для описания исследуемых текстов переписки и при формулировании выводов по результатам проведенного исследования. При этом, если судить по вопросам, стоявшим перед экспертами, им предстояло провести исследование, по своей сути относящееся к исследованиям, направленным на установление подлинного содержания спорных текстов, свойства которых выявляются с помощью специальных лингвистических методик, с использованием особых терминов, в том числе общеязыковых и общенаучных понятий, употребляемых в лингвистической экспертизе в специальных значениях, которые могут быть отличными от общепринятых в языкознании; кроме того, многие термины в традиционной лингвистике, такие как высказывание, предложение, слово вообще не имеют общепринятых дефиниций и по-разному определяются представителями разных лингвистических школ и направлений. Поэтому важной частью заключения лингвистической (а следовательно, и комплексной психолого-лингвистической экспертизы) является такое описание применяемого лингвистом-экспертом терминологического аппарата, которое является достаточным для однозначного понимания текста заключения.

Так, в большинстве известных методических разработок в области лингвистической экспертизы (см., например, [Бельчиков и др. 2010: 135-146], [Как провести лингвистическую экспертизу… 2006: 45-54] и мн. др.) приводятся целые списки определений терминов и понятий, описываемых в заключении эксперта во взаимосвязи с правовыми понятиями, имеющими значение для конкретного гражданского, уголовного или иного дела.

Если отталкиваться от формулировок вопросов, поставленных перед экспертами, экспертного истолкования требуют как минимум содержащиеся в данных вопросах ключевые понятия, такие как тема, предмет, цель, коммуникативное взаимодействие, намерение. Отсутствие в текстах рецензируемых заключений дефиниций и указания на использованные методик(и) лингвистического анализа решающим образом повлияло на оценку рецензента, а также на невозможность в ряде случаев адекватно оценить (и в дальнейшем использовать в процессе судопроизводства) часть полученных экспертами выводов.

Собственно исследовательская часть всех рецензируемых заключений заставляет также обратиться к ст. 23 указанного закона о СЭД, в которой регламентируются особенности производства комплексной судебной экспертизы. В частности:

«В заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной экспертизы, указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность.

Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода. Если основанием общего вывода являются факты, установленные одним или несколькими экспертами, это должно быть указано в заключении».

Подобной информации в рецензируемых заключениях не содержится, на каждой странице стоит подпись каждого из экспертов, участвовавших в составлении данного заключения. Это обстоятельство позволяет утверждать, что рецензируемые заключения не соответствуют нормам производства комплексной судебной экспертизы.

Следует также обратить внимание, что эксперт, отвечающий за лингвистическую часть комплексной психолого-лингвистической экспертизы, во всех рецензируемых заключениях один и тот же: XXXXX., что наглядно демонстрирует Таблица 1 из вышеприведенного анализа формальной части данных заключений; там же содержится информация о том, что XXXXXX. имеет также квалификацию в области психологии. Отсутствие в рецензируемых заключениях лингвистического анализа текстов переписок в эксплицитной форме в сочетании с указанным обстоятельством заставляет предположить, что в процессе производства экспертизы эксперты были более сосредоточены на психологических аспектах исследования.

Источники информации, использованные в процессе рецензирования
  1. Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие. – М.: Флинта: Наука, 2007.
  2. Бельчиков Ю. А., Горбаневский М. В., Жарков И. В. Методические рекомендации по вопросам лингвистической экспертизы спорных текстов СМИ. Сборник материалов. – М.: ИПК «Информкнига», 2010.
  3. [БТС] – Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2002. Примечание(!): для повышения объективности исследования используемые при проведении анализа словарные значения сверялись также в других редакциях толковых словарей: под редакцией Д. Н. Ушакова (М., 1996), С. И. Ожегова / Н. Ю. Шведовой (М., 1997), Т. Ф. Ефремовой (М., 2000), однако в тексте рецензии толкования значений приводятся, в основном, по [БТС], если не указано иное.
  4. Желтухина М. Р. Комплексная судебная экспертиза: психолого-лингвистический аспект / Юрислингвистика, ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет», 2011. Электронный ресурс (режим доступа: --ссылка-- дата обращения 17.02.2019).
  5. Иваненко Г. С. Определение информационной природы конфликтного высказывания. // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Труды международной конференции «Диалог 2006» (Бекасово, 31 мая - 4 июня 2006 г.). / Под. ред. Н. И. Лауфер, А. С. Нариньяни, В. П. Селегея. М.: Изд-во РГГУ, 2006.
  6. Как провести лингвистическую экспертизу спорного текста? Памятка для судей, юристов СМИ, адвокатов, прокуроров, следователей, дознавателей и экспертов / Под ре. проф. М. В. Горбаневского. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юридический Мир, 2006.
  7. И. М. Кобозева, О. В. Кукушкина, И. В. Галактионова, А. А. Смирнов, Т. В. Коломейцева. Новые направления судебной экспертизы, разрабатываемые в сэу Минюста России. Лингвистическая экспертиза. // Возможности производства судебной экспертизы в государственных судебно-экспертных учреждениях Минюста России. / Под общ. ред. начальника Управления судебно-экспертных учреждений Министерства юстиции РФ, к.х.н. Т. П. Москвиной. – Ч. III, Гл. 1.– М.: ИПК РФЦСЭ, 2004.
  8. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов. / Под ред. проф. М. В. Горбаневского. М., «Медея», 2004.
  9. Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. / Под ред. проф. М. В. Горбаневского – 3-е изд., испр. и доп. М., «Галерия», 2002.
  10. Федеральный закон №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г.
Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

При оформлении настоящей рецензии также использовался ряд экспертных исследований (примеров заключений), размещенных на соответствующей странице сайта Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам РОО ГЛЭДИС: --ссылка--

Собственно исследовательская часть всех рецензируемых заключений начинается с перечисления особенностей, характерных для текстовых сообщений пользователя «XXXX» (ПСО). О каких именно особенностях эксперты предварительно не поясняют, приступая к непосредственному их перечислению.

Ряд особенностей прослеживается во всех эпизодах. В случае, когда одна и та же особенность отмечена экспертами более чем в одном эпизоде, эксперты используют для ее фиксации в тексте каждого заключения схожие формулировки, местами совершенно идентичные. Для демонстрации схожести этой части заключений по каждому эпизоду и для удобства анализа выявленных экспертами особенностей в процессе рецензирования была разработана таблица, размещенная в Приложении 1. Идентичность ряда формулировок в заключениях, выполненных по различным эпизодам, позволяет утверждать, что исследования по разным эпизодам не были проведены изолированно, а выполнялись экспертами обозначенного бюро совместно (по всей видимости, при составлении каждого последующего заключения использовались наработки, полученные при проведении предыдущих исследований (согласно указанному в заключениях времени их производства, дата начала исследования по всем эпизодам общая (27.11.2018), а даты окончания различны: первым было завершено исследование по эпизоду с XXXX (10.12.2018), затем с XXXXX (14.12.2018), XXXXX (24.12.2018) и XXXX (09.01.2019), не считая дополнительного заключения по эпизоду с XXXX (14.01.2019-22.01.2019))). Наличие значительного объема идентичных формулировок обусловило также формат настоящей рецензии: было принято решение подготовить один документ по лингвистической части, фиксирующий и оценивающий результаты исследований сразу всех поступивших на рассмотрение заключений.

С точки зрения рецензента-лингвиста, перечисленные в каждом заключении особенности не основаны в явном виде на лингвистическом анализе текстов переписки каждого из эпизодов и представляют собой передачу основного содержания соответствующей переписки предположительно в восприятии психолога. Можно, однако, утверждать, что излагаемое экспертами содержание с общеязыковой точки зрения текстам переписки не противоречит.

Изложение особенностей, характерных для текстовых сообщений ПСО, во всех четырех случаях завершает полученный экспертами вывод, что «перечисленные особенности свидетельствуют о намерении вызвать у <потерпевшей> интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение». Буквально через абзац также одинаковым для заключений по всем четырем эпизодам образом эксперты формулируют еще один вывод о намерении ПСО: «Особенности словоупотребления и построения высказываний ПСО свидетельствуют о его намерении получить сексуальное удовлетворение (возбуждение)». При этом указанные особенности словоупотребления и построения высказываний нигде ранее экспертами не описаны и лишь один из аспектов особенностей словоупотребления упомянут ниже при выявлении возрастных категорий потерпевших на основе текстов переписки:

– «отмечены следующие <…> коммуникативные проявления ПСО <…>, указывающие на возрастную категорию <потерпевшей>: <…> для обозначения действий сексуального характера подбирает слова с ориентацией на возрастной период <потерпевшей>» (в эпизодах с XXXXX и с XXXX);

– аналогичное наблюдение эксперты делают в эпизоде с XXXXX, но указывают на ориентацию «на детский возраст» + «употребляет слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом»;

– в эпизоде с XXXX «на специфику оценки ПСО возраста <потерпевшей> как несовершеннолетнего (девочки), указывают следующие особенности речевого поведения ПСО:

– обращается к <потерпевшей> по имени в уменьшительно-ласкательной форме;

– при указании частей тела подбирает слова с ориентацией на возрастной период <потерпевшей>».

(Эти наблюдения экспертов помимо предварительного раскрытия специфики употребления уменьшительно-ласкательных суффиксов / форм в русском языке требуют пояснения к использованию терминоподобного выражения коммуникативные проявления и распространенного терминологического словосочетания речевое поведение. Пояснений эксперты не дают.)

Следует также отметить, что намерение не рассматривается в представленных на рецензирование материалах в лингвистическом аспекте. Рассматривая текст, – в данном случае, переписку – в дискурсивном плане лингвист может, в частности, выявить коммуникативные намерения участников ситуации [Баранов 2007: 16]. Для исследования коммуникативного намерения возможно использования целого ряда лингвистических теорий (А. Н. Баранов считает наиболее подходящей для этой цели теорию речевых актов [там же: 25]). В рецензируемых заключениях не содержится лингвистический анализ высказываний, составляющих тексты переписок, выявляющий коммуникативные намерения ПСО и потерпевших, который должен был составить основу для выводов экспертов-психологов, поэтому вывод 4, представляющий собой во всех рецензируемых заключениях одинаковым образом сформулированную контаминацию приведенных выше цитат о намерении ПСО, расширенную дополнительным суждением «и пробудить нездоровый интерес к сексуальной тематике у <потерпевшей>», не является надлежаще обоснованным с лингвистической точки зрения.

После выводов о намерении ПСО в текстах рецензируемых заключений следует три абзаца, посвященных тематике, предмету и цели коммуникативного взаимодействия ПСО и потерпевших. Указанные абзацы содержат информацию в форме выводов, без предварительных рассуждений и практически без изменений переносятся экспертами собственно в раздел выводов. Соотношение общих и индивидуальных частей формулировок по всем эпизодам представлено в Части II Приложения 1, отдельно там же представлены и соответствующие формулировки раздела выводов. Для того чтобы оценить эту часть исследования экспертов, в первую очередь необходимо еще раз обратиться к вопросам, поставленным перед экспертами, в данном случае, к вопросам 1 и 2:

  1. Какова основная тема переписки между ПСО и потерпевшими?
  2. Что является предметом и целью переписки между ПСО и потерпевшими?

Сравнение формулировок вопросов и соответствующих высказываний-ответов экспертов позволяет заметить, что ключевое слово первого вопроса (тема) без каких бы то ни было комментариев в текстах заключений заменено экспертами на однокоренное, связанное по смыслу, но иное слово (тематика). Также экспертами была осуществлена замена нейтрального обозначения исследуемого типа текстов (переписка) на существующий, но не очень удачный* термин коммуникативное взаимодействие, фигурирующий также в формулировке третьего вопроса (*ввиду некоторой его тавтологичности: коммуникация и есть взаимодействие определенного рода). Последний термин, по-видимому, рассматривается экспертами просто как синоним слову переписка, если судить по свободному варьированию этих терминов в высказываниях экспертов (ср., например, употребляемое словосочетание тематика коммуникативного взаимодействия в исследовательской части всех рецензируемых заключений наряду со словосочетанием тематика переписки в том же контексте в разделе выводов).

Сложнее обстоит дело с заменой термина тема словом тематика. Слово тема, безусловно, принадлежит к лингвистической терминосистеме, тогда как слова тематика и предмет в употребленных значениях скорее следует отнести к общенаучным и общеязыковым понятиям. В ситуации отсутствия пояснений экспертов следует обратиться к толкованиям, представленным в толковых словарях современного русского языка. Однако в данном случае неизбежно столкновение с так называемым замкнутым кругом, когда одно слово толкуется через другое и наоборот. Так,

тема – 1. предмет повествования <…> || Предмет разговора, беседы [БТС: 1313];

тематика – совокупность, круг тем (1 зн.), разрабатываемых ученым, писателем и т.п. Производственная, историческая т. Т. художественных произведений Набокова. Т. лекций. Т. научно-исследовательского учреждения, конференции [БТС: 1313];

предмет – 4. тема, то, что служит содержанием мысли, речи <…> [БТС: 959].

Аналогично обстоит ситуация со словами цель и намерение.

цель – 3. то, к чему стремятся, чего хотят достичь, главная задача, основной замысел <…> 4. намерение, желание [БТС: 1460];

намерение – замысел, желание, предположение сделать совершить что-л. [БТС: 588].

Таким образом, в отсутствие комментариев экспертов отправной точкой проведения исследования является необходимость дважды сформулировать ответ о тематических аспектах переписки (вопросы 1, 2) и дважды – о целевых (вопросы 2, 4). В действительности в отношении цели и намерения эксперты вынуждены были прибегнуть именно к этой тактике (ср. соответствующие формулировки выводов, вынесенные в Приложение 1).

В отношении темы / тематики и предмета эксперты выбрали несколько иное решение. Вместо лингвистического термина тема было выбрано более широкое понятие тематика, под которое подведены сексуальные отношения между мужчиной и девочкой (более развернутая формулировка – межу взрослым мужчиной и малолетней девочкой, используемая экспертами в ряде случаев (см. Приложение 1), является избыточной с точки зрения метода компонентного анализа, поскольку компоненты взрослый и малолетняя (ребенок, не взрослая) входят в состав значений слов мужчина и девочка, соответственно). При этом если проанализировать словарные примеры употребления слова тематика, нетрудно усмотреть стилистическое несоответствие в выборе этого слова для характеристики исследуемых экспертами текстов переписки в силу предполагаемой значением слова глубины рассматриваемых вопросов.

В качестве предмета переписки эксперты указывают во всех заключениях «информирование со стороны ПСО <потерпевших> о возможностях сексуальных взаимоотношений между <полами>» (с дальнейшими уточнениями по эпизодам), однако информирование – это собственно то действие, которое в процессе переписки совершает ПСО и которое в силу этого не может являться предметом переписки, «темой, тем, что служит содержанием мысли, речи» (см. выше соответствующее словарное определение); – к вопросу об актуальности применения в данном случае теории речевых актов. Если даже дополнительно к общеязыковым данным принять во внимание общенаучное соотношение предмет / объект (исследования) для уточнения смысла второго вопроса, то это не сильно улучшит ситуацию, поскольку тематический анализ текста переписки в исследованиях отсутствует также как и выявление коммуникативных намерений высказываний собеседников.

Таким образом, проведенный в процессе рецензирования анализ высказываний и выводов экспертов по рассмотренным вопросам наглядно демонстрирует необходимость предварительного разъяснения, уточнения и / или определения понятий и терминов, используемых в процессе производства экспертизы. Выводы экспертов по вопросам 1 и 2 о теме / тематике, предмете и цели переписки также не являются надлежаще обоснованными с лингвистической точки зрения.

Оценивание ответов экспертов на вопрос 3 об особенностях коммуникативного взаимодействия между ПСО и потерпевшими также представляет собой нетривиальную задачу, поскольку в явном виде особенности коммуникативного взаимодействия в рецензируемых заключениях не перечисляются. Как уже было указано, исследовательская часть всех заключений начинается с перечисления особенностей, характерных для текстовых сообщений ПСО. Эти особенности кратко охарактеризованы выше. В текстах заключений встречаются также выражения коммуникативные проявления и коммуникативное поведение, как и прочие значимые для исследований выражения разъяснений экспертов не получившие. В разделе выводов в каждом заключении под номером 3 содержится информация о том, что «в ходе переписки ПСО и <потерпевших> отмечены коммуникативные проявления, указывающие на возрастную категорию участников переписки» (с дальнейшими пояснениями, соответствующими конкретному эпизоду). Таким образом, на вопрос 3 по формальным признакам в тексте рецензируемых заключений ответы отсутствуют. При этом в выводе 4 о намерении ПСО эксперты апеллируют непосредственно к особенностям коммуникативного поведения (сведенным в исследовательских частях к особенностям словоупотребления и построения высказываний, см. выше), а в выводе 2 также во всех рецензируемых заключениях (помимо соответствующих вопросу выводов о предмете и цели) содержатся сведения о том, кому из собеседников принадлежит инициатива и какова активность собеседников в переписке (что как раз можно было бы рассматривать именно как особенности взаимодействия).

Первая часть вопроса 5 о том, «следует ли из содержания переписки, что ПСО отправлял потерпевшим изображения порнографического характера, в том числе с изображением несовершеннолетних, если да, то какие именно» релевантна для эпизодов с XXXX, XXXX (дополнительное заключение) и XXXX; в заключениях по эпизодам с XXXX и XXXX (основном) данный вопрос не предусмотрен. В заключениях по соответствующим эпизодам эксперты справедливо указывают, что из контекста следует, что ПСО отправлял потерпевшим фотоизображения, однако лингвистический анализ контекстов, демонстрирующий и обосновывающий вывод информации из текста, во всех случаях отсутствует. Эксперты подменяют анализ цитированием фрагментов текста, подчеркиванием отдельных фраз и собственными интерпретациями реплик диалога, не являющимися шагами процедуры вывода. Оценка суждений экспертов о порнографическом характере изображений не входит в компетенцию специалиста-лингвиста. Выводы экспертов по вопросу 5 не являются надлежаще обоснованными с лингвистической точки зрения.

Вопрос 7 о наличии признаков психологического воздействия на потерпевших в высказываниях (и иных действиях) ПСО, безусловно, в полном объеме не относится к компетенции специалиста-лингвиста, однако поскольку объектом исследования экспертов в первую очередь служат тексты переписок, правомерно было бы предварительно в лингвистической части исследования отследить приемы речевого воздействия, когнитивные, языковые и коммуникативные основания которого рассматриваются, например, в указанном экспертами в списке методических источников пособии А. Н. Баранова по лингвистической экспертизе текста [Баранов 2007], где данной проблеме посвящена целая глава из 15 параграфов. Лингвистический анализ по выявлению приемов речевого воздействия в текстах переписок экспертами не произведен.

Вопрос 8 о трактовке собеседниками своих действий как незаконных получает положительный ответ экспертов в заключениях по эпизодам с XXXX (в разделе выводов под № 6) и XXXXX. С таким ответом нельзя согласиться, поскольку, во-первых, эта информация не выводима из текстов соответствующих переписок, а во-вторых оценка действий по параметру законный / незаконный не входит в компетенцию ни лингвистов-экспертов, ни психологов-экспертов и может быть произведена только в процессе судопроизводства. Примеры, приводимые экспертами в подтверждение сделанного ими вывода по данному вопросу (сс. 23-24 заключения по эпизоду с XXXXX и с. 43 – с XXXX), в действительности его не подтверждают: попытка скрыть какой-либо факт (– если обобщить аргументы экспертов в пользу сделанного ими вывода) не влечет с необходимостью, что скрываемое – незаконно или тем более, что скрывающий осознает, что скрываемое – незаконно. Выводы экспертов по данному вопросу следует признать ошибочными.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

ВЫВОДЫ

Во всех рецензируемых заключениях отсутствует сколь-нибудь значимый массив определений лингвистических терминов и терминоподобных выражений, которыми пользуются эксперты в исследовательских частях заключений, более того, не раскрыто содержание понятий, использованных в формулировках выводов, что препятствует проверке выводов и свидетельствует о нарушении экспертами принципов проверяемости и объективности экспертного исследования, закрепленных в ст. 8 федерального закона №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 года.

Ни в одном из представленных на рецензирование заключений не указан ни один метод собственно-лингвистического анализа, примененный экспертами в процессе исследования, что свидетельствует о нарушении экспертами положений ст. 25 указанного закона.

В рецензируемых заключениях не содержится информация о том, какую часть исследования провел каждый эксперт, что позволяет утверждать, что рецензируемые заключения не соответствуют нормам производства комплексной судебной экспертизы, регламентируемым ст. 23 указанного закона.

Выводы экспертов по вопросам 1 и 2 о теме / тематике, предмете и цели переписки во всех рецензируемых заключениях не являются надлежаще обоснованными с лингвистической точки зрения.

На вопрос 3 об особенностях коммуникативного взаимодействия между пользователем «XXXX» («XXXX») и потерпевшими по формальным признакам в текстах рецензируемых заключений ответы отсутствуют.

Выводы экспертов по вопросу 4 о намерении пользователя «XXX» («XXX») во всех рецензируемых заключениях не являются надлежаще обоснованными с лингвистической точки зрения.

Выводы экспертов по вопросу 5 о том, «следует ли из содержания переписки, что пользователь «XXXX» («XXX») отправлял потерпевшим изображения порнографического характера, в том числе с изображением несовершеннолетних, если да, то какие именно», во всех рецензируемых заключениях также не являются надлежаще обоснованными с лингвистической точки зрения.

Лингвистический анализ по выявлению приемов речевого воздействия в текстах переписок, предваряющий исследование материалов на предмет выявления признаков психологического воздействия, экспертами не произведен ни в одном их рецензируемых заключений.

Выводы по вопросу о трактовке собеседниками своих действий как незаконных в заключениях по эпизодам с XXXX и XXXX следует признать ошибочными.

Специалист ЛИНГВИСТ,
кандидат филологических наук
/ Д. С. Кондрашова /

Анализ рецензируемых заключений с точки зрения специалиста-психолога-психиатра

Исследование по материалам «заключения эксперта №XXX от 10.12.2018г. ООО «Саратовское бюро судебных экспертиз».
Список литературы, используемой в процессе рецензирования
  1. Федеральный закон от 31 мая 2001г. №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»
  2. Датий А.В. Судебная психиатрия: Учебное пособие. - М., 2002.
  3. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М., 1997.
  4. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Учебник. - М.: РИОР, 2007.
  5. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М.: ЮНИТИ, 2002.
  6. Датий А.В., Воронцова Л.Ф. Проблемы Судебной экспертизы. Программа спецкурса. - М., 2001.
  7. Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хритинин Д.Ф. Судебная психиатрия: Учебник для вузов. - 4-е., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006.
  8. Коркина М.В., Лакосина Н.Д., Личко А.Е. Психиатрия: Учебник. - М., 1995.
  9. Судебная психиатрия: Учебник/ Под ред. проф. А.С. Дмитриева, проф. Т.В. Клименко. - М.: Юристь, 1998.
  10. Руководство по судебной психиатрии в 2 томах, 3-е изд. пер. и доп. Практическое пособие/под. ред. проф. А.А.Ткаченко. – М.: Юрайт, 2017г.
  11. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза, 2-е изд., пер и доп. –М. Юрайт, 2017г.
  12. Новожилова Е.В. Теоретические проблемы судебной экспертизы «экстремистской речи»//Сборник материалов конференции «Язык и право6 актуальные проблемы взаимодействия» Ростов-на-Дону,2016.
  13. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: Методическое пособие. - М.;1996.
  14. .Судебная психиатрия. Руководство для врачей. - Москва “Медицина” 1988.
  15. Морозов Г.В., Качаев А.Ф., Лукачер Г.Я. Дифференциальная диагностика простого и патологического опьянения. -М.: Медицина, 1973.
  16. Лебедев Б.А. Психические расстройства сосудистого генеза//Руководство по психиатрии. М.,1988.
  17. Медведев А.В. Сосудистые заболевания головного мозга//Руководство по психиатрии/Под ред. А.С. Тиганова. М.,1999. Т.2
  18. Авдеев М.И. Судебно-медицинская экспертиза живых лиц, М., 1968.

Как следует из представленных материалов, XXX., проходящий военную службу по контракту в в/ч73612 в должности разведчика-радиотелефониста, воинском звании «ефрейтор», в период времени с 8 часов 12 минут до 20 часов 05 минут 03.10.2018г., находясь в неустановленных следствием местах г. Ульяновска, в том числе по месту своего проживания по адресу: г. Ульяновск, ул. Октябрьская, д.48, кВ. 215, используя мобильный телефон, сеть интернет, учетную запись в социальной сети «Вконтакте» «XXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка--, стал вести переписку с малолетней XXXXX., 24.06.2008г.р., использующей учетную запись в социальной сети «Вконтакте» «XXXx», зарегистрированную по адресу --ссылка--, достигшей к тому времени десятилетнего возраста, но не достигшей двенадцатилетнего возраста, о чем, со стороны следствия, XXXXX. было достоверно известно. В ходе переписки XXX., согласно постановления заместителя руководителя ВСО СК России по Ульяновскому гарнизону майора юстиции XXXX, реализуя свои преступный умысел, направленный на совершение иных действий сексуального характера в отношении малолетней XXXXX., находящейся в силу возраста в беспомощном состоянии, неоднократно, руководствуясь низменными побуждениями, с целью удовлетворения своих половых потребностей, пренебрегая нормами морали и человеческого достоинства, осознавая, что XXXX не достигла двенадцатилетнего возраста, действуя умышленно и противоправно, высказывал в ее адрес слова и выражения на сексуальные темы, а также предложения о совершении им в отношении нее действий сексуального характера, отправил по сети фотографию с текстовым сообщением, квалифицированные следственными органами как порнографические, направленные на удовлетворение его сексуального влечения к XXXX., побуждения у последней интереса к ведению беседы на сексуальные темы циничного характера, а также на вызывание у потерпевшей сексуального возбуждения и пробуждение интереса к сексуальным отношениям. Судебная комплексная психолого-лингвистическая экспертиза 10 декабря 2018 года пришла к заключению, что тематикой переписки между пользователями социальной сети «Вконтакте» с учетными записями «XXXXX» и «XXXXX» является сексуальные отношения, эксперты определили предмет коммуникативного взаимодействия между пользователями как информирование со стороны пользователя «XXXX» несовершеннолетней XXXX. о возможностях сексуальных взаимоотношений с целью вызвать у несовершеннолетней XXXX. интерес к сексуальной тематике, а активность XXXXX объяснили «индивидуально-личностными особенностями несовершеннолетней, а именно имеющимся у нее диагнозом «Умеренная умственная отсталость». По соображениям экспертов, переписка содержала коммуникативные проявления, указывающие на возрастную категорию участников переписки, особенности коммуникативного поведения пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXX» свидетельствовали о его намерении получить сексуальное удовлетворение, вызвать половое возбуждение и пробудить нездоровый интерес к сексуальной тематике у пользователя записи «XXXXx» и в высказываниях пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXX» содержались признаки психологического воздействия на собеседницу. Предъявленные на исследование видеоролики, отправленные пользователем социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXX» охарактеризованы экспертами как порнографические.

На основании анализа представленных материалов данное экспертное заключение нельзя считать научно обоснованным, поскольку выводы не вытекают из приведенных данных и не согласуются с объективными доказательствами, содержащимися в уголовном деле.

1. Анализируемое заключение, будучи по своей сути комплексным, не соответствует требованиям к оформлению соответствующих заключений экспертизы, поскольку содержит единственную исследовательскую часть. К сожалению, эксперты отходят в заключении от традиционного принципа составления заключения комплексных экспертиз, заключающегося в том, что в исследовательской части отдельно излагается каждый вид исследования, проведенный отдельным экспертом определенной специальности и сформулированные по итогам этого исследования промежуточные выводы за подписью эксперта, который проводил эти исследования и сформулировал промежуточные выводы. Общие выводы также подписываются теми экспертами, которые участвовали в их подготовке, не исключая при этом, что отдельные выводы формулируются и подписываются разными экспертами. Нарушение данного принципа идет вразрез со ст. 23 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Эксперт-психолог и эксперт-лингвист по сути произвели комиссионную одно­родную психолингвистическую экспертизу, вместо порученной им комплекс­ной психологической и лингвистической экспертизы. Все заключение оформлено и подписано двумя экспертами без выде­ления частей, в которых было бы отражено, кто из экспертов, какие иссле­дования провел с отсутствием разделения его на психологиче­скую и лингвистическую часть, отсутствием синтезирующей части. Все заключение представляет собой эклектическое смешение фрагментарных положений, произвольно заимствованных из отдельных разделов лингви­стики и психологии. Все это ставит под сомнение принцип непосредственности проведения исследований экспертами, что заставляет усомниться как в личном проведении всего объема необходимых для дачи заключения исследования каждым экспертом, так и вызывает подозрение в использовании для обосновании своих выводов исследования, коих сами не проводили.

Во вводной части экспертами необоснованно упускаются сведения о наименовании экспертизы (ее род, вид), хотя, учитывая постановление следователя, была назначена именно комплексная психолого-лингвистическая экспертиза. Все это ставит под сомнение осведомленность экспертов о задачах, поставленных перед ними назначением комплексной экспертизы и о предмете экспертизы и, соответственно, возможность применения специальных знаний в форме исследования к надлежащему объекту и предмету экспертизы. Результатом чего становится сомнение в отношении соответствия проведенного исследования виду экспертизы и экспертному заданию и возможности достижения достоверного ответа на поставленные вопросы.

2. Заключение эксперта вызывает и другие серьезные замечания с точки зрения соответствия его нормативным требованиям к экспертному заключению. К наиболее существенным относится отсутствие во вводной части данного заключения сведений о методах, применяемых экспертами при исследовании. Между тем, «указание примененных методов», наряду с «содержанием и результатами исследования», предусмотрено ст. 25 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Экспертиза как исследование характеризуется специальными методами ее производства. Методы и методики должны быть апробированы практикой и получить признание специалистов соответствующей отрасли. Эксперт не вправе при проведении экспертизы «придумывать» новый способ исследования. Отсутствие указаний на применяемые методы позволяет усомниться как в использовании всех доступных эксперту специальных методов и средств, необходимых для проведения и дачи заключения по поставленным вопросам, так и в применении экспертом методов исследования, не апробированных именно в экспертной практике, что не только указывает на неполноту экспертного исследования, но и на необъективность и научную необоснованность, что по сути делает заключение уязвимым по части допустимости использования его как доказательства по делу.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

К этому следует добавить и ряд претензий к описанию исследовательской части заключения. Так, в общей части заключения приводится сплошное цитирование диалога пользователей, перемежаемое додумыванием или перефразированием за участниками переписки того, что ими подразумевалось, что не было сказано и что «имелось ввиду», подменяющее научно-психологический анализ обывательскими представлениями: «Интересуется местом проживания собеседника[комментарий эксперта]…интересуется, зачем собеседнику знать, во что она одета[комментарий эксперта]…Убеждает собеседницу в том, что заниматься сексом для девочки—это приятно…Отправляет малолетней XXXX. фотоизображение, на котором девочка занимается орально-генитальным сексом со взрослым мужчиной…как следует из контекста переписки, пользователь социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» отправил пользователю социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» фотоизображение, которое он удалил в ходе переписки…в соответствии с описанием фотографии, сделанным пользователем «XXXXX»…основным содержанием фото являются сексуальные отношения между мужчиной и несовершеннолетней девочкой [комментарий эксперта]». Проведение психологического исследования с выделением индивидуально-психологических особенностей участников переписки в данном случае подменяется обычным переписыванием материалов дела, перемежающимся перефразированием со стороны экспертов. Имеющиеся в распоряжении экспертов материалы и поставленные перед экспертизой задачи предполагали более развернутый и детальный анализ данных материалов уголовного дела, с переводом имеющихся данных на психологический язык с выделением значимых опорных точек в работе с интернет перепиской и трансформацией промежуточных результатов исследования в экспертные понятия. Кроме того, в оценке заключения эксперта как доказательства по делу немаловажным является понимание следующих концептуальных положений. Родовым объектом судебно-психологического исследования также признается «психическая деятельность лица в ситуациях, имеющих юридическое значение». Экспертиза «направлена на исследование непатологических явлений психики и поэтому проводится преимущественно в отношении психически здоровых людей» – их индивидуальных особенностей, эмоциональных состояний, психических процессов (Россинская, Галяшина, 2017, 361–363). Итак, в фокусе внимания именно человек, а не сказанное или написанное им. Основные методы судебно-психологического исследования – изучение материалов дела в совокупности, беседа с подэкспертным, наблюдение, биографический метод и множество экспериментальных, куда входят апробированные методики исследования личности, мышления, памяти, восприятия и внимания. (Новожилова Е.В.). Психологический анализ вспомогательных объектов при игнорировании доступного основного объекта становится неполным. Это противоречит ст.ст. 4 и 8 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», требующим от экспертного исследования всесторонности.

3. Заключение дает основания упрекнуть экспертов в одностороннем отборе информации. Так, цитируя переписку пользователя записи «XXXX», эксперты опускают невербальные компоненты общения («смайлы», «иконические символы», размер шрифта, знаки препинания), используемые пользователем в переписке для сопоставления их со смыслом сопутствующего высказывания, игнорируют временные интервалы между репликами, прерывания разговора, характер инициации разговора, вступления в контакт и его прекращения, показывающие динамику разговора, сводя описание к своевольной интерпретации Между тем, данная тактика экспертов выглядит более чем опрометчивой ввиду поставленными перед экспертами задачами, в частности, оценки особенностей коммуникативного взаимодействия между пользователями, которые могут окрашиваться индивидуально-психологическими особенностями участников интернет переписки или подвергаться в той или иной мере выраженному их влиянию. В этом свете утверждения эксперта о «слабом интересе» пользователя к беседе выглядит не только неубедительной, но и достаточно своевольной и необоснованной.

4. Кроме того, эксперты в данном случае неоправданно выходят за границы своей компетенции. Так, эксперты прямо указывают на содержание сознания участников диалога: «Пользователь «XXXX» целенаправленно приглашает к общению несовершеннолетнюю девочку…Пользователь «XXXX» строит свое коммуникативное взаимодействие с ориентацией на возраст XXXXX… «XXXX» инициирует свое коммуникативное взаимодействие на тему сексуальных взаимоотношений между полами, заведомо зная, что собеседником является малолетняя девочка…игнорирует отказ XXXX. общаться на интересующую пользователя «XXXX» тематику…признаков того, что кто-то из собеседников трактует свои действия как незаконные, не выявлено» В данной ситуации в компетенцию экспертов могло входить лишь исследование закономерностей и особенностей структуры и протекания психических процессов (психической деятельности) участников переписки, имеющие юридическое значение и влекущие определенные правовые последствия. Ретроспективное изучение содержания сознания участника переписки невозможно исследовать из-за методической специфики проведения судебной психологической экспертизы при реконструировании сущности психических процессов, относящихся к прошлому и отсутствии научно обоснованных методик, позволяющих однозначно верно установить фактическое содержания сознания лица при ретроспективной дианогстике.

Помимо этого, квалификация экспертами мотивов поведения пользователя «XXXX», наряду с элементами юридической квалификации действий участников переписки как «…намерение…вызвать половое возбуждение и пробудить нездоровый интерес к сексуальной тематике у пользователя записи «XXXX»…признаков того, что кто-то из собеседников трактует свои действия как незаконные, не выявлено» также не входит в компетенцию судебного эксперта-психолога, поскольку понятие мотив в уголовном праве наполнено несколько иным содержанием, нежели в научной психологии и предметом судебной экспертизы не могут быть вопросы права. Главная задача эксперта—установить факт-доказательство, но не юридический факт—факт предмета доказывания. Вопросы, касающи­еся «осведомленности», «заведомости», «намеренности» подразумевают установление умысла (прямого или косвенного). Неправомерность ответов экспертов на подобных вопросов очевидна, поскольку умысел устанавливается с учетом всех имеющихся по делу доказательств и, следовательно, решение о наличии или отсутствии оного является прерогативой субъекта доказывания. В данном случае квалификация мотивов противоправных действий, наряду с элементами юридической квалификации действий находится всецело в компетенции следствия и суда.

5. В заключении отсутствуют какие-либо развернутые и убедительные описания, свидетельствующие о выявлении приемов и техник, направленных на целенаправленное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, которые могли бы быть расценены как психологические критерии психологического воздействия. Единственными свидетельствами «психологического воздействия», по мнению экспертов, является утверждения о «манипуляции социальным примером», «прямое и открытое обращение к собеседнице, заявлении о своем интересе сексуального характера». По сути эксперты обосновывают свои выводы не результатами исследования, а материалами дела, используя произвольно вырванные из текста фразы. Наряду с тем, что сама категоризация «способов психологического воздействия» достаточно сомнительна и выдержана в некоем своевольном, популистском стиле, создающем лишь видимость научности, в выводах заключения вовсе не указываются какие-либо отобранные методики, с помощью которых устанавливался факт наличия психологического воздействия и отсутствуют какие-либо обоснования на основе логических умозаключений, анализа промежуточных фактов, подтверждающих факты психологического воздействия, как и в какой мере повлияло провозглашаемое экспертами «психологическое воздействие», в данном конкретном случае, на поведение участника переписки с учетной записью «XXXX» в силу ее индивидуальных особенностей. Между тем, в качестве основополагающего доказательства реальности использования приемов манипулирующего воздействия на сознание личности XXXX, эксперт Всемирной Организации Здравоохранения, профессор, заведующий кафедрой медицинской психологии Казанского медицинского университета, предлагает рассматривать достижение у объекта воздействия измененного состояния сознания. А по исследованиям XXXX важное место в алгоритме психологического воздействия занимали приемы и техники, направленные на потенциальное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, находясь в котором, они не могли в полной мере осознавать последствия своих действий и руководить ими. Таким образом, осуществленная диагностика отмеченных экспертами «приемов психологического воздействия» может расцениваться в лучшем случае как незавершенная и требующая объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами с четкой верификацией критериев наличия либо отсутствия психологического воздействия на участников переписки.

6. Бросается в глаза уклонение экспертов от обоснования своих выводов. Однозначное и категорическая квалификация фотоизображения, на основании «описания фотографии, сделанного пользователем «XXXX», как порнографического не только не подкрепляется каким-либо должными аргументами. Выводы не выведены непосредственно из исследования, представляют собой рассуждения экспертов, выходящие за пределы их компетенции, относящиеся к сфере полномочий сексолога-эксперта, с вольным использованием сексологической терминологии («орально-генитальный половой акт с фиксацией на физиологических подробностях…сексуальные отношения между мужчиной и несовершеннолетней девочкой относятся к сексуальным эксцессам»), местами ориентированы более на сферу общественного сознания («аморально…исторически сложившиеся и социально-обусловленные нормы»), чем на искусствоведческие критерии отличия эротического искусства от порнографической продукции, являющихся прерогативой в первую очередь, искусствоведческой экспертизы. Такие же претензии могут быть предъявлены к пространным рассуждениям экспертов в исследовательской части заключения о «психике ребенка в пубертатном периоде», «развитии» его «эмоциональной сферы», теоретизирования о «патологическом условном рефлексе», который мог бы «легко закрепиться у ребенка», не являющиеся результатом исследований проведенных самим экспертом, представляющих из себя собственные субъективные представления, в силу чего они не могут относиться к доказательствам по делу, полученным в результате экспертного исследования, а значит не могут быть положены в основу как полученных промежуточных фактов, так и ответов эксперта на поставленные перед ним задачи.

В силу этого, все вышесказанное позволяет усомниться в научной обоснованности и правильности заключения экспертов, чье исследование уязвимо с точки зрения всесторонности проведенного исследования, как незавершенного и требующего объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами. В связи с этим целесообразно проведение повторной комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

ВЫВОД.

Таким образом, заключение комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы вызывает сомнения с точки зрения полноты и всесторонности проведенного исследования и его научной обоснованности.

В связи с этим целесообразно проведение повторной судебной комплексной психолого-лингвистической экспертизы с постановкой к эксперту-психологу следующих вопросов:

  1. Реализуется ли в тексте осознаваемое коммуникативное намерение автора? Если да, то какое именно?
  2. Определяются ли в представленном печатном тексте переписки индивидуально-психологические особенности ее участников?
  3. С учетом индивидуально-психологических особенностей участников переписки какие главные мотивы поведения в исследуемых обстоятельствах дела?
  4. Содержит ли представленный материал признаки, указывающие на психологическое давление, психологическое воздействие, манипулирование в процессе взаимодействия?
  5. В каком психологическом состоянии находятся участники коммуникации?
  6. Находятся ли участники коммуникации в состоянии стресса или ином состоянии сознания, которое могло бы снизить уровень сознательного контроля за своими действиями и ограничить свободу волеизъявления?
Специалист _______________________ Крахмалев К.В.
Исследование по материалам «заключения эксперта №XXX от 14.12.2018г. ООО «Саратовское бюро судебных экспертиз».

Список литературы, используемой в процессе рецензирования

  1. Федеральный закон от 31 мая 2001г. №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»
  2. Датий А.В. Судебная психиатрия: Учебное пособие. - М., 2002.
  3. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М., 1997.
  4. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Учебник. - М.: РИОР, 2007.
  5. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М.: ЮНИТИ, 2002.
  6. Датий А.В., Воронцова Л.Ф. Проблемы Судебной экспертизы. Программа спецкурса. - М., 2001.
  7. Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хритинин Д.Ф. Судебная психиатрия: Учебник для вузов. - 4-е., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006.
  8. Коркина М.В., Лакосина Н.Д., Личко А.Е. Психиатрия: Учебник. - М., 1995.
  9. Судебная психиатрия: Учебник/ Под ред. проф. А.С. Дмитриева, проф. Т.В. Клименко. - М.: Юристь, 1998.
  10. Руководство по судебной психиатрии в 2 томах, 3-е изд. пер. и доп. Практическое пособие/под. ред. проф. А.А.Ткаченко. – М.: Юрайт, 2017г.
  11. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза, 2-е изд., пер и доп. –М. Юрайт, 2017г.
  12. Новожилова Е.В. Теоретические проблемы судебной экспертизы «экстремистской речи»//Сборник материалов конференции «Язык и право6 актуальные проблемы взаимодействия» Ростов-на-Дону,2016.
  13. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: Методическое пособие. - М.;1996.
  14. Судебная психиатрия. Руководство для врачей. - Москва “Медицина” 1988.
  15. Морозов Г.В., Качаев А.Ф., Лукачер Г.Я. Дифференциальная диагностика простого и патологического опьянения. -М.: Медицина, 1973.
  16. Лебедев Б.А. Психические расстройства сосудистого генеза//Руководство по психиатрии. М.,1988.
  17. Медведев А.В. Сосудистые заболевания головного мозга//Руководство по психиатрии/Под ред. А.С. Тиганова. М.,1999. Т.2
  18. Авдеев М.И. Судебно-медицинская экспертиза живых лиц, М., 1968.

Как следует из представленных материалов, XXX., проходящий военную службу по контракту в в/ч73612 в должности разведчика-радиотелефониста, воинском звании «ефрейтор», в период времени с 16 часов 27 минут до 17 часов 23 минут 04.10.2018г., находясь в неустановленных следствием местах г. Ульяновска, в том числе по месту своего проживания по адресу: г. Ульяновск, ул. Октябрьская, д.48, кВ. 215, используя мобильный телефон, сеть интернет, учетную запись в социальной сети «Вконтакте» «XXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка--, стал вести переписку с несовершеннолетней XXXX., 24.03.2004г.р., использующей учетную запись в социальной сети «Вконтакте» «XXXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка--, достигшей к тому времени четырнадцатилетнего возраста, но не достигшей шестнадцатилетнего возраста, о чем, со стороны следствия, XXXX. было достоверно известно. В ходе переписки XXXX., согласно постановления заместителя руководителя ВСО СК России по Ульяновскому гарнизону майора юстиции XXXX, реализуя свои преступный умысел, направленный на совершение развратных действий сексуального характера без применения насилия в отношении несовершеннолетней XXXX, неоднократно, руководствуясь низменными побуждениями, с целью удовлетворения своих половых потребностей, пренебрегая нормами морали и человеческого достоинства, осознавая, что XXXXX. не достигла шестнадцатилетнего возраста, действуя умышленно и противоправно, высказывал в ее адрес слова и выражения на сексуальные темы, а также предложения о совершении им в отношении нее действий сексуального характера, отправил по сети фотографию с текстовым сообщением, квалифицированные следственными органами как порнографические, направленные на удовлетворение его сексуального влечения к XXXXX., понуждал потерпевшую сфотографировать себя с оголенными участками своего тела и отправить эти фотографии ему, направленные на удовлетворение его сексуального влечения к XXXXX., побуждения у последней интереса к ведению беседы на сексуальные темы циничного характера, а также на вызывание у потерпевшей сексуального возбуждения и побуждения интереса к сексуальным отношениям. Судебная комплексная психолого-лингвистическая экспертиза 14 декабря 2018 года пришла к заключению, что тематикой переписки между пользователями социальной сети «Вконтакте» с учетными записями «XXX» и «XXX» является сексуальные отношения, эксперты определили предмет коммуникативного взаимодействия между пользователями как информирование со стороны пользователя «XXXX» несовершеннолетней XXXX о возможностях сексуальных взаимоотношений с целью вызвать у несовершеннолетней XXXX. интерес к сексуальной тематике, а активность XXXX объяснили «индивидуально-личностными особенностями несовершеннолетней, а именно имеющимся у нее диагнозом «Умеренная умственная отсталость». По соображениям экспертов, переписка содержала коммуникативные проявления, указывающие на возрастную категорию участников переписки, особенности коммуникативного поведения пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» свидетельствовали о его намерении получить сексуальное удовлетворение, вызвать половое возбуждение и пробудить нездоровый интерес к сексуальной тематике у пользователя записи «XXXX» и в высказываниях пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXX» содержались признаки психологического воздействия на собеседницу. Предъявленные на исследование видеоролики, отправленные пользователем социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXX» охарактеризованы экспертами как порнографические.

На основании анализа представленных материалов данное экспертное заключение нельзя считать научно обоснованным, поскольку выводы не вытекают из приведенных данных и не согласуются с объективными доказательствами, содержащимися в уголовном деле.

1. Анализируемое заключение, будучи по своей сути комплексным, в полной мере не соответствует требованиям к оформлению соответствующих заключений экспертизы. К сожалению, эксперты отходят в заключении от традиционного принципа составления заключения комплексных экспертиз, заключающегося в том, что в исследовательской части отдельно излагается каждый вид исследования, проведенный отдельным экспертом определенной специальности и сформулированные по итогам этого исследования промежуточные выводы за подписью эксперта, который проводил эти исследования и сформулировал промежуточные выводы. Общие выводы также подписываются теми экспертами, которые участвовали в их подготовке, не исключая при этом, что отдельные выводы формулируются и подписываются разными экспертами. Нарушение данного принципа идет вразрез со ст. 23 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Эксперт-психолог и эксперт-лингвист по сути произвели комиссионную одно­родную психолингвистическую экспертизу, вместо порученной им комплекс­ной психологической и лингвистической экспертизы. Отдельно излагается только психологическое исследование в контексте ответа на «вопрос 6». Вызывают недоумение критерии, по которым эксперт-психолог отграничил именно этот вопрос для своего исследования, между тем, необоснованно устраняясь от вопроса о «психологическом воздействии». В итоге большая часть заключения оформлена и подписана двумя экспертами без выде­ления частей, в которых было бы отражено, кто из экспертов, какие иссле­дования провел с отсутствием разделения его на психологиче­скую и лингвистическую часть, отсутствием синтезирующей части. Все это ставит под сомнение принцип непосредственности проведения исследований экспертами, что заставляет усомниться как в личном проведении всего объема необходимых для дачи заключения исследования каждым экспертом, так и вызывает подозрение в использовании для обосновании своих выводов исследования, коих сами не проводили.

Во вводной части необоснованно упускаются сведения о наименовании экспертизы (ее род, вид), хотя, учитывая постановление следователя, была назначена именно комплексная психолого-лингвистическая экспертиза. Все это ставит под сомнение осведомленность экспертов о задачах, поставленных перед ними назначением комплексной экспертизы и о предмете экспертизы и, соответственно, возможность применения специальных знаний в форме исследования к надлежащему объекту и предмету экспертизы. Результатом чего становится сомнение в отношении соответствия проведенного исследования виду экспертизы и экспертному заданию и возможности достижения достоверного ответа на поставленные вопросы.

2. Заключение эксперта вызывает и другие серьезные замечания с точки зрения соответствия его нормативным требованиям к экспертному заключению. К наиболее существенным относится отсутствие во вводной части данного заключения сведений о методах, применяемых экспертами при исследовании. Между тем, «указание примененных методов», наряду с «содержанием и результатами исследования», предусмотрено ст. 25 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Экспертиза как исследование характеризуется специальными методами ее производства. Методы и методики должны быть апробированы практикой и получить признание специалистов соответствующей отрасли. Эксперт не вправе при проведении экспертизы «придумывать» новый способ исследования. Отсутствие указаний на применяемые методы позволяет усомниться как в использовании всех доступных эксперту специальных методов и средств, необходимых для проведения и дачи заключения по поставленным вопросам, так и в применении экспертом методов исследования, не апробированных именно в экспертной практике, что не только указывает на неполноту экспертного исследования, но и на необъективность и научную необоснованность, что по сути делает заключение уязвимым по части допустимости использования его как доказательства по делу.

К этому следует добавить и ряд претензий к описанию исследовательской части заключения. Так, в общей части заключения приводится сплошное цитирование диалога пользователей, перемежаемое додумыванием или перефразированием за участниками переписки того, что ими подразумевалось, что не было сказано и что «имелось ввиду», подменяющее научно-психологический анализ обывательскими представлениями: «концентрирует внимание XXXX. на том, что вступать в интимные отношения характерно для девочек уже с возраста 8 лет[комментарий эксперта]…предлагает показать собеседнице, как занимаются сексом малолетние [комментарий эксперта]…побуждает собеседницу прислать ему фото отдельных частей тела[комментарий эксперта]…побуждает несовершеннолетнюю XXXX к выполнению ряда действий сексуального характера [комментарий эксперта]».Проведение психологического исследования с выделением индивидуально-психологических особенностей участников переписки в данном случае подменяется обычным переписыванием материалов дела, перемежающимся перефразированием со стороны экспертов. Имеющиеся в распоряжении экспертов материалы и поставленные перед экспертизой задачи предполагали более развернутый и детальный анализ данных материалов уголовного дела, с переводом имеющихся данных на психологический язык с выделением значимых опорных точек в работе с интернет перепиской и трансформацией промежуточных результатов исследования в экспертные понятия, релевантные в юридически значимой ситуации. Кроме того, в оценке заключения эксперта как доказательства по делу немаловажным является понимание следующих концептуальных положений. Родовым объектом судебно-психологического исследования также признается «психическая деятельность лица в ситуациях, имеющих юридическое значение». Экспертиза «направлена на исследование непатологических явлений психики и поэтому проводится преимущественно в отношении психически здоровых людей» – их индивидуальных особенностей, эмоциональных состояний, психических процессов (Россинская, Галяшина, 2017, 361–363). Итак, в фокусе внимания именно человек, а не сказанное или написанное им. Основные методы судебно-психологического исследования – изучение материалов дела в совокупности, беседа с подэкспертным, наблюдение, биографический метод и множество экспериментальных, куда входят апробированные методики исследования личности, мышления, памяти, восприятия и внимания. (Новожилова Е.В.). Психологический анализ вспомогательных объектов при игнорировании доступного основного объекта становится неполным. Это противоречит ст.ст. 4 и 8 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», требующим от экспертного исследования всесторонности.

Неоправданным является и определение экспертами «индивидуально-личностных особенностей потерпевшей» субъективно, на основании впечатлений и рассуждений с обобщенной оценкой юридически значимых способностей испытуемого, как представителя определенной категории лиц, вовсе без направленного исследования: «Умеренно отсталым подросткам присущи нарушение в механизме переработки и усвоения поступающей информации; неразвитость прогностических функций, функций планирования и контроля…Снижены волевые процессы, облегчена реализация импульсивных, непродуманных поступков», «данные факторы…способствуют возникновению отклонений в поведении». Такого рода информация возможна при привлечении психолога в качестве специалиста, не проводящего направленного исследования по делу, но неприемлема при проведении экспертного исследования и делает заключение серьезно уязвимым по части научной обоснованности и всесторонности исследования.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

3. Заключение дает основания упрекнуть экспертов в одностороннем отборе информации. Так, цитируя переписку пользователя записи «XXXX», эксперты опускают невербальные компоненты общения («смайлы», «иконические символы», размер шрифта, знаки препинания), используемые пользователем в переписке для сопоставления их со смыслом сопутствующего высказывания, игнорируют временные интервалы между репликами, прерывания разговора, характер инициации разговора, вступления в контакт и его прекращения, показывающие динамику разговора, сводя описание к своевольной интерпретации Между тем, данная тактика экспертов выглядит более чем опрометчивой ввиду поставленными перед экспертами задачами, в частности, оценки особенностей коммуникативного взаимодействия между пользователями, которые могут окрашиваться индивидуально-психологическими особенностями участников интернет переписки или подвергаться в той или иной мере выраженному их влиянию. В этом свете утверждения эксперта о «сексуальной расторможенности», «снижении волевых процессов» пользователя выглядит не только неубедительными, но и достаточно своевольными и необоснованными.

4. Кроме того, эксперты в данном заключении неоправданно выходят за границы своей компетенции. Так, эксперты прямо указывают на содержание сознания участников диалога: «Пользователь «XXXX» целенаправленно приглашает к общению несовершеннолетнюю девочку… «Целью коммуникативного взаимодействия пользователя «XXXX» является вызвать у несовершеннолетней XXXX интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение», «Пользователь социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» инициирует коммуникативное взаимодействие…заведомо зная, что собеседником является несовершеннолетняя девочка...», «Целью коммуникативного взаимодействия несовершеннолетней XXXXX. с пользователем «XXX» является получение от него информации на сексуальную тематику». В данной ситуации в компетенцию экспертов могло входить лишь исследование закономерностей и особенностей структуры и протекания психических процессов (психической деятельности) участников переписки, имеющие юридическое значение и влекущие определенные правовые последствия. Ретроспективное изучение содержания сознания участника переписки невозможно исследовать из-за методической специфики проведения судебной психологической экспертизы при реконструировании сущности психических процессов, относящихся к прошлому и отсутствии научно обоснованных методик, позволяющих однозначно верно установить фактическое содержания сознания лица при ретроспективной диагностике.

Помимо этого, квалификация экспертами мотивов поведения пользователя «XXXX», наряду с элементами юридической квалификации действий участников переписки, как «…намерение пользователя «XXXX» вызвать у несовершеннолетней XXXX интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение», а также утверждение ,что «в переписке…признаков того, что кто-либо из собеседников трактует свои действия как незаконные, не выявлено» также не входит в компетенцию судебного эксперта-психолога, поскольку понятие мотив в уголовном праве наполнено несколько иным содержанием, нежели в научной психологии и предметом судебной экспертизы не могут быть вопросы права. Главная задача эксперта—установить факт-доказательство, но не юридический факт—факт предмета доказывания. Вопросы, касающи­еся «осведомленности», «заведомости», «намеренности» подразумевают установление умысла (прямого или косвенного). Неправомерность ответов экспертов на подобных вопросов очевидна, поскольку умысел устанавливается с учетом всех имеющихся по делу доказательств и, следовательно, решение о наличии или отсутствии оного является прерогативой субъекта доказывания. В данном случае квалификация мотивов противоправных действий, наряду с элементами юридической квалификации действий находится всецело в компетенции следствия и суда.

5. Собственно, такие же претензии вызывает квалификация экспертами видеороликов, отправленных пользователем социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXXXX» как порнографических. Однозначное и категорическая квалификация видеозаписей как порнографических не только не подкрепляется каким-либо должными аргументами. Выводы, по сути, представляют собой рассуждения экспертов, выходящие за пределы их компетенции: увлеченные описания экспертов «полового члена мужчины в эрегированном состоянии», «возвратно-поступательных движений в области…пениса», «анатомических подробностей эрегированного полового члена» не имеют отношения к предмету исследования судебного эксперта-психолога, так как не связаны с проявлением закономерностей и особенностей структуры и протекания психических процессов, релевантных юридически значимой ситуации, равно как и «анализ видеоматериалов с учетом системы отграничения эротики от порнографии», являющееся предметом исследования в рамках искусствоведческой экспертизы. Экспертиза представляет собой применение специальных знаний. Суть экспертизы состоит в проведении сведущим лицом (экспертом) специального исследования, предполагающее получение новых фактических данных, которые до этого не были суду известны и которые иным способом (показаниями свидетелей) установить нельзя. Выход за пределы (критерии) использования специальных знаний ограничивает возможность применения экспертизы в силу отсутствия таких специальных методов и научных методик, которые могли бы дать ответы на вопросы за пределами своей отрасли. Такое нарушение экспертами предела применений судебной экспертизы лишает заключение экспертов научной обоснованности и нивелирует возможность оценки заключения экспертизы как доказательства по делу.

6. В заключении отсутствуют какие-либо развернутые и убедительные описания, свидетельствующие о выявлении приемов и техник, направленных на целенаправленное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, которые могли бы быть расценены как психологические критерии психологического воздействия. Единственным свидетельством «психологического воздействия», по мнению экспертов, является обтекаемые формулировки о «манипуляции социальным примером», «манипуляции благорасположением», «убеждение», «эмоциональный шантаж» «прямые побуждения», «побуждения в адрес собеседника к выполнению ряда действий сексуального характера». По сути эксперты обосновывают свои выводы не результатами исследования, а материалами дела, используя произвольно вырванные из текста фразы. Наряду с тем, что сама категоризация «способов психологического воздействия» достаточно сомнительна и выдержана в некоем своевольном, популистском стиле, создающем лишь видимость научности, в выводах заключения вовсе не указываются какие-либо отобранные методики, с помощью которых устанавливался факт наличия психологического воздействия и отсутствуют какие-либо обоснования на основе логических умозаключений, анализа промежуточных фактов, подтверждающих факты психологического воздействия, как и в какой мере повлияло провозглашаемое экспертами «психологическое воздействие», в данном конкретном случае, на поведение участника переписки с учетной записью «XXXXX» в силу ее индивидуальных особенностей, а психологический анализ материалов уголовного дела подменяется экспертами переписыванием материалов дела и последующем пространном рассуждении и теоретизировании, создающем впечатление научности, с элементами морализаторства, не являющимся непосредственно результатом проведенного исследования: о «социальных и духовно-нравственных аспектах взаимоотношений между людьми (любовь, забота друг о друге, создании семьи, понимание гражданской ответственности и т.д.)»,о «исторически сложившихся и социально-обусловленных нормах сексуального поведения». Между тем, в качестве основополагающего доказательства реальности использования приемов манипулирующего воздействия на сознание личности XXXX, эксперт Всемирной Организации Здравоохранения, профессор, заведующий кафедрой медицинской психологии Казанского медицинского университета, предлагает рассматривать достижение у объекта воздействия измененного состояния сознания. А по исследованиям XXXXX, важное место в алгоритме психологического воздействия занимали приемы и техники, направленные на потенциальное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, находясь в котором, они не могли в полной мере осознавать последствия своих действий и руководить ими. Таким образом, осуществленная диагностика отмеченных экспертами «приемов психологического воздействия» может расцениваться в лучшем случае как незавершенная и требующая объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами с четкой верификацией критериев наличия либо отсутствия психологического воздействия на участников переписки.

В силу этого, все вышесказанное позволяет усомниться в научной обоснованности и правильности заключения экспертов, чье исследование уязвимо с точки зрения всесторонности проведенного исследования, как незавершенного и требующего объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами. В связи с этим целесообразно проведение повторной комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы.

ВЫВОД.

Таким образом, заключение комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы вызывает сомнения с точки зрения полноты и всесторонности проведенного исследования и его научной обоснованности.

В связи с этим целесообразно проведение повторной судебной комплексной психолого-лингвистической экспертизы с постановкой к эксперту-психологу следующих вопросов:

  1. Реализуется ли в тексте осознаваемое коммуникативное намерение автора? Если да, то какое именно?
  2. Определяются ли в представленном печатном тексте переписки индивидуально-психологические особенности ее участников?
  3. С учетом индивидуально-психологических особенностей участников переписки какие главные мотивы поведения в исследуемых обстоятельствах дела?
  4. Содержит ли представленный материал признаки, указывающие на психологическое давление, психологическое воздействие, манипулирование в процессе взаимодействия?
  5. В каком психологическом состоянии находятся участники коммуникации?
  6. Находятся ли участники коммуникации в состоянии стресса или ином состоянии сознания, которое могло бы снизить уровень сознательного контроля за своими действиями и ограничить свободу волеизъявления?
Специалист _______________________ Крахмалев К.В.
Исследование по материалам «заключения эксперта №XXX от 09.01.2019г. ООО «Саратовское бюро судебных экспертиз».

Список литературы, используемой в процессе рецензирования

  1. Федеральный закон от 31 мая 2001г. №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»
  2. Датий А.В. Судебная психиатрия: Учебное пособие. - М., 2002.
  3. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М., 1997.
  4. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Учебник. - М.: РИОР, 2007.
  5. Датий А.В. Судебная медицина и психиатрия: Практикум. - М.: ЮНИТИ, 2002.
  6. Датий А.В., Воронцова Л.Ф. Проблемы Судебной экспертизы. Программа спецкурса. - М., 2001.
  7. Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хритинин Д.Ф. Судебная психиатрия: Учебник для вузов. - 4-е., перераб. и доп. - М.: Норма, 2006.
  8. Коркина М.В., Лакосина Н.Д., Личко А.Е. Психиатрия: Учебник. - М., 1995.
  9. Судебная психиатрия: Учебник/ Под ред. проф. А.С. Дмитриева, проф. Т.В. Клименко. - М.: Юристь, 1998.
  10. Руководство по судебной психиатрии в 2 томах, 3-е изд. пер. и доп. Практическое пособие/под. ред. проф. А.А.Ткаченко. – М.: Юрайт, 2017г.
  11. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза, 2-е изд., пер и доп. –М. Юрайт, 2017г.
  12. Новожилова Е.В. Теоретические проблемы судебной экспертизы «экстремистской речи»//Сборник материалов конференции «Язык и право6 актуальные проблемы взаимодействия» Ростов-на-Дону,2016.
  13. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: Методическое пособие. - М.;1996.
  14. Судебная психиатрия. Руководство для врачей. - Москва “Медицина” 1988.
  15. Морозов Г.В., Качаев А.Ф., Лукачер Г.Я. Дифференциальная диагностика простого и патологического опьянения. -М.: Медицина, 1973.
  16. Лебедев Б.А. Психические расстройства сосудистого генеза//Руководство по психиатрии. М.,1988.
  17. Медведев А.В. Сосудистые заболевания головного мозга//Руководство по психиатрии/Под ред. А.С. Тиганова. М.,1999. Т.2
  18. Авдеев М.И. Судебно-медицинская экспертиза живых лиц, М., 1968.

Как следует из представленных материалов, XXX., проходящий военную службу по контракту в в/ч73612 в должности разведчика-радиотелефониста, воинском звании «ефрейтор», в период времени с 09 часов 29 минут 28.08.2018г. до 17 часов 14 минут 04.10.2018г., находясь в неустановленных следствием местах г. Ульяновска, в том числе по месту своего проживания по адресу: г. Ульяновск, ул. Октябрьская, д.48, кВ. 215, используя мобильный телефон, сеть интернет, учетные записи в социальной сети «Вконтакте» «XXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка--, «XXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка-- стал вести переписку с малолетней XXX, 07.02.2008г.р., использующей учетную запись в социальной сети «Вконтакте» «XXXX», зарегистрированную по адресу --ссылка-- достигшей к тому времени десятилетнего возраста, но не достигшей двенадцатилетнего возраста, о чем, со стороны следствия, XXXX было достоверно известно. В ходе переписки XXX., согласно постановления заместителя руководителя ВСО СК России по Ульяновскому гарнизону майора юстиции XXXX, реализуя свои преступный умысел, направленный на совершение иных действий сексуального характера в отношении малолетней XXXX., находящейся в силу возраста в беспомощном состоянии, неоднократно, руководствуясь низменными побуждениями, с целью удовлетворения своих половых потребностей, пренебрегая нормами морали и человеческого достоинства, осознавая, со стороны следствия, что XXXX., не достигла двенадцатилетнего возраста, действуя умышленно и противоправно, высказывал в ее адрес слова и выражения на сексуальные темы, а также предложения о совершении им в отношении нее действий сексуального характера, отправил по сети фотографию с текстовым сообщением, квалифицированные следственными органами как порнографические, направленные на удовлетворение его сексуального влечения к XXXX., побуждения у последней интереса к ведению беседы на сексуальные темы циничного характера, а также на вызывание у потерпевшей сексуального возбуждения и пробуждение интереса к сексуальным отношениям. Судебная комплексная психолого-лингвистическая экспертиза 09 января 2019 года пришла к заключению, что тематикой переписки между пользователями социальной сети «Вконтакте» с учетными записями «XXX», «XXX» и «XXX» является сексуальные отношения, эксперты определили предмет коммуникативного взаимодействия до сообщения «дай фотку пришлю», между пользователями, как информирование со стороны пользователя «XXX», «XXX» малолетней XXX. о возможностях сексуальных взаимоотношений с целью вызвать у малолетней XXXX интерес к сексуальной тематике, а активность малолетней XXX до сообщения «пришли фотку свою» объяснили выяснением личности и целей собеседника, развитием темы подарка, который намеревался подарить ей пользователь «XXX». По соображениям экспертов, переписка содержала коммуникативные проявления, указывающие на возрастную категорию участников переписки, особенности коммуникативного поведения пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» («XXX») свидетельствовали о его намерении получить сексуальное удовлетворение, вызвать половое возбуждение и пробудить нездоровый интерес к сексуальной тематике у пользователя записи «XXX» и в высказываниях пользователя социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» содержались признаки психологического воздействия на собеседницу. Предъявленные на исследование видеоролики, отправленные пользователем социальной сети «Вконтакте» с учетной записью «XXX» охарактеризованы экспертами как порнографические.

На основании анализа представленных материалов данное экспертное заключение нельзя считать научно обоснованным, поскольку выводы не вытекают из приведенных данных и не согласуются с объективными доказательствами, содержащимися в уголовном деле.

Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

1. Анализируемое заключение, будучи по своей сути комплексным, в полной мере не соответствует требованиям к оформлению соответствующих заключений экспертизы. К сожалению, эксперты отходят в заключении от традиционного принципа составления заключения комплексных экспертиз, заключающегося в том, что в исследовательской части отдельно излагается каждый вид исследования, проведенный отдельным экспертом определенной специальности и сформулированные по итогам этого исследования промежуточные выводы за подписью эксперта, который проводил эти исследования и сформулировал промежуточные выводы. Общие выводы также подписываются теми экспертами, которые участвовали в их подготовке, не исключая при этом, что отдельные выводы формулируются и подписываются разными экспертами. Нарушение данного принципа идет вразрез со ст. 23 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Эксперт-психолог и эксперт-лингвист по сути произвели комиссионную одно­родную психолингвистическую экспертизу, вместо порученной им комплекс­ной психологической и лингвистической экспертизы. Отдельно излагается только психологическое исследование в контексте ответа на «вопрос 6». Вызывают недоумение критерии, по которым эксперт-психолог отграничил именно этот вопрос для своего исследования, между тем, необоснованно устраняясь от вопроса о «психологическом воздействии». В итоге большая часть заключения оформлена и подписана двумя экспертами без выде­ления частей, в которых было бы отражено, кто из экспертов, какие иссле­дования провел с отсутствием разделения его на психологиче­скую и лингвистическую часть, отсутствием синтезирующей части. Все это ставит под сомнение принцип непосредственности проведения исследований экспертами, что заставляет усомниться как в личном проведении всего объема необходимых для дачи заключения исследования каждым экспертом, так и вызывает подозрение в использовании для обосновании своих выводов исследования, коих сами не проводили.

Во вводной части необоснованно упускаются сведения о наименовании экспертизы (ее род, вид), хотя, учитывая постановление следователя, была назначена именно комплексная психолого-лингвистическая экспертиза. Все это ставит под сомнение осведомленность экспертов о задачах, поставленных перед ними назначением комплексной экспертизы и о предмете экспертизы и, соответственно, возможность применения специальных знаний в форме исследования к надлежащему объекту и предмету экспертизы. Результатом чего становится сомнение в отношении соответствия проведенного исследования виду экспертизы и экспертному заданию и возможности достижения достоверного ответа на поставленные вопросы.

2. Заключение эксперта вызывает и другие серьезные замечания с точки зрения соответствия его нормативным требованиям к экспертному заключению. К наиболее существенным относится отсутствие во вводной части данного заключения сведений о методах, применяемых экспертами при исследовании. Между тем, «указание примененных методов», наряду с «содержанием и результатами исследования», предусмотрено ст. 25 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-Ф3 от 31.05.2001 г. Экспертиза как исследование характеризуется специальными методами ее производства. Методы и методики должны быть апробированы практикой и получить признание специалистов соответствующей отрасли. Эксперт не вправе при проведении экспертизы «придумывать» новый способ исследования. Отсутствие указаний на применяемые методы позволяет усомниться как в использовании всех доступных эксперту специальных методов и средств, необходимых для проведения и дачи заключения по поставленным вопросам, так и в применении экспертом методов исследования, не апробированных именно в экспертной практике, что не только указывает на неполноту экспертного исследования, но и на необъективность и научную необоснованность, что по сути делает заключение уязвимым по части допустимости использования его как доказательства по делу.

К этому следует добавить и ряд претензий к описанию исследовательской части заключения. Так, в общей части заключения приводится сплошное цитирование диалога пользователей, перемежаемое додумыванием или перефразированием за участниками переписки того, что ими подразумевалось, что не было сказано и что «имелось ввиду», подменяющее научно-психологический анализ обывательскими представлениями: «Пользователь «XXX» открыто обращается к собеседнице, заявляя о своем интересе сексуального характера [комментарий эксперта]…концентрирует внимание на малолетней XXX. на сексуальной тематике [комментарий эксперта]…пользователь «XXX» провоцирует и актуализирует возможный интерес малолетней XXXX. к сексуальной тематике[комментарий эксперта]…побуждает собеседницу прислать ему фото интимного характера[комментарий эксперта]…указывает, где именно он хочет трогать собеседницу[комментарий эксперта]». Проведение психологического исследования с выделением индивидуально-психологических особенностей участников переписки в данном случае подменяется обычным переписыванием материалов дела, перемежающимся перефразированием со стороны экспертов. Имеющиеся в распоряжении экспертов материалы и поставленные перед экспертизой задачи предполагали более развернутый и детальный анализ данных материалов уголовного дела, с переводом имеющихся данных на психологический язык с выделением значимых опорных точек в работе с интернет перепиской и трансформацией промежуточных результатов исследования в экспертные понятия. Кроме того, в оценке заключения эксперта как доказательства по делу немаловажным является понимание следующих концептуальных положений. Родовым объектом судебно-психологического исследования также признается «психическая деятельность лица в ситуациях, имеющих юридическое значение». Экспертиза «направлена на исследование непатологических явлений психики и поэтому проводится преимущественно в отношении психически здоровых людей» – их индивидуальных особенностей, эмоциональных состояний, психических процессов (Россинская, Галяшина, 2017, 361–363). Итак, в фокусе внимания именно человек, а не сказанное или написанное им. Основные методы судебно-психологического исследования – изучение материалов дела в совокупности, беседа с подэкспертным, наблюдение, биографический метод и множество экспериментальных, куда входят апробированные методики исследования личности, мышления, памяти, восприятия и внимания. (Новожилова Е.В.). Психологический анализ вспомогательных объектов при игнорировании доступного основного объекта становится неполным. Это противоречит ст.ст. 4 и 8 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», требующим от экспертного исследования всесторонности.

Неоправданным является и определение экспертами «признаков зависимого положения» потерпевшей субъективно, на основании собственных впечатлений и рассуждений с обобщенной оценкой юридически значимых способностей испытуемого, как обобщающего представителя определенной категории лиц, вовсе без направленного исследования: «Этому способствуют черты эмоциональной и волевой незрелости, в целом свойственные данному возрастному периоду». Такого же рода претензии применимы и к создающем видимость индивидуального подхода утверждениям экспертов о том, что «XXXX проявляет свойственные ее возрастному периоду представления о чувствах между парнями и девушками». При этом неизвестно, как эксперты установили наличие таких «черт эмоциональной и волевой незрелости» и «представлений о чувствах между парнем и девушкой» у испытуемой и соответствие их «ее возрастному периоду». Такого рода информация возможна при привлечении психолога в качестве специалиста, не проводящего направленного исследования по делу, но неприемлемо при проведении экспертного исследования и делает заключение серьезно уязвимым по части научной обоснованности и всесторонности исследования.

3. Заключение дает основания упрекнуть экспертов в одностороннем отборе информации. Так, цитируя переписку пользователя записи «XXXX», эксперты опускают невербальные компоненты общения («смайлы», «иконические символы», размер шрифта, знаки препинания), используемые пользователем в переписке для сопоставления их со смыслом сопутствующего высказывания, игнорируют временные интервалы между репликами, прерывания разговора, характер инициации разговора, вступления в контакт и его прекращения, показывающие динамику разговора, сводя описание к своевольной интерпретации Между тем, данная тактика экспертов выглядит более чем опрометчивой ввиду поставленными перед экспертами задачами, в частности, оценки особенностей коммуникативного взаимодействия между пользователями, которые могут окрашиваться индивидуально-психологическими особенностями участников интернет переписки или подвергаться в той или иной мере выраженному их влиянию. В этом свете утверждения эксперта о «зависимом поведении», «чертах эмоциональной и личностной незрелости», «недостаточно сформированной возможности целостной критической оценки ситуации» пользователя выглядит не только неубедительной, но и достаточно своевольной и необоснованной.

4. Кроме того, эксперты в данном заключении неоправданно выходят за границы своей компетенции. Так, эксперты прямо указывают на содержание сознания участников диалога: «Целью коммуникативного взаимодействия «пользователя «XXX» является вызвать у малолетней XXX. интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение, тем самым получить собственное сексуальное удовлетворение в ходе переписки с малолетней девочкой», «пользователь XXXX выражает понимание сомнения собеседницы по поводу его возраста», «пользователь социальной сети «Вконтакте» с учетной подписью «XXXX» инициирует коммуникативное взаимодействие…заведомо зная, что собеседником является малолетняя девочка…», «Целью коммуникативного взаимодействия малолетней XXX. является получить подарок со стороны собеседника, «…оба собеседника имеют общие представления о ситуации» В данной ситуации в компетенцию экспертов могло входить лишь исследование закономерностей и особенностей структуры и протекания психических процессов (психической деятельности) участников переписки, имеющие юридическое значение и влекущие определенные правовые последствия. Ретроспективное изучение содержания сознания участника переписки невозможно исследовать из-за методической специфики проведения судебной психологической экспертизы при реконструировании сущности психических процессов, относящихся к прошлому и отсутствии научно обоснованных методик, позволяющих однозначно верно установить фактическое содержания сознания лица при ретроспективной диагностике.

Помимо этого, квалификация экспертами мотивов поведения пользователя «XXXX» («XXXX»), наряду с элементами юридической квалификации действий участников переписки как «…намерение…вызвать у пользователя «XXXX» интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение…намерение получить сексуальное удовлетворение (возбуждение)», выводы о цели «коммуникативного взаимодействия пользователя «XXX»…вызвать у малолетней XXXX. интерес к сексуальной тематике, вызвать у нее половое возбуждение, тем самым получить собственное сексуальное удовлетворение в ходе переписки с малолетней девочкой», заключение экспертов, что «оба собеседника трактуют взаимодействие на сексуальную тематику как незаконные действия» также не входит в компетенцию судебного эксперта-психолога, поскольку понятие мотив в уголовном праве наполнено несколько иным содержанием, нежели в научной психологии и предметом судебной экспертизы не могут быть вопросы права. Главная задача эксперта—установить факт-доказательство, но не юридический факт—факт предмета доказывания. Вопросы, касающи­еся «осведомленности», «заведомости», «намеренности» подразумевают установление умысла (прямого или косвенного). Неправомерность ответов экспертов на подобные вопросы очевидна, поскольку умысел устанавливается с учетом всех имеющихся по делу доказательств и, следовательно, решение о наличии или отсутствии оного является прерогативой субъекта доказывания. В данном случае квалификация мотивов противоправных действий, наряду с элементами юридической квалификации действий находится всецело в компетенции следствия и суда.

5. В заключении отсутствуют какие-либо развернутые и убедительные описания, свидетельствующие о выявлении приемов и техник, направленных на целенаправленное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, которые могли бы быть расценены как психологические критерии психологического воздействия. Единственными свидетельствами «психологического воздействия», по мнению экспертов, являются утверждения о «манипуляции потенциально значимыми факторами для детского возраста», «манипуляции чувством вины и ответственностью», «манипуляции самомнением, ощущением самостоятельности, собственной значимости», «манипуляции социальным примером и убеждение собеседницы», «убеждение собеседницы в безопасности общения с ним». По сути эксперты обосновывают свои выводы не результатами исследования, а материалами дела, используя произвольно вырванные из текста фразы. Наряду с тем, что сама категоризация «способов психологического воздействия» достаточно сомнительна и выдержана в некоем своевольном, популистском стиле, создающем лишь видимость научности, в выводах заключения вовсе не указываются какие-либо отобранные методики, с помощью которых устанавливался факт наличия психологического воздействия и отсутствуют какие-либо обоснования на основе логических умозаключений, анализа промежуточных фактов, подтверждающих факты психологического воздействия, как и в какой мере повлияло провозглашаемое экспертами «психологическое воздействие», в данном конкретном случае, на поведение участника переписки с учетной записью «XXX» в силу ее индивидуальных особенностей. Между тем, в качестве основополагающего доказательства реальности использования приемов манипулирующего воздействия на сознание личности XXXX, эксперт Всемирной Организации Здравоохранения, профессор, заведующий кафедрой медицинской психологии Казанского медицинского университета, предлагает рассматривать чуть ли не достижение у объекта воздействия измененного состояния сознания. А по исследованиям XXXX, важное место в алгоритме психологического воздействия занимали приемы и техники, направленные на потенциальное введение потенциальных жертв в измененное состояние сознания, находясь в котором, они не могли в полной мере осознавать последствия своих действий и руководить ими. Таким образом, осуществленная диагностика отмеченных экспертами «приемов психологического воздействия» может расцениваться в лучшем случае как незавершенная и требующая объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами с четкой верификацией критериев наличия либо отсутствия психологического воздействия на участников переписки.

6. Бросается в глаза уклонение экспертов от обоснования своих выводов. Однозначная и категорическая квалификация «словесного описания» присланных пользователем «XXXX» («XXXX») фотографий», как порнографических не только не подкрепляется каким-либо должными аргументами. Выводы, по сути, представляют собой рассуждения экспертов, выходящие за пределы их компетенции: увлеченные описания экспертами «анального отверстия девочки, расширенного в результате анально-генитального полового акта с мужчиной», «анатомических особенностей строения полового органа (головка, крайняя плоть, мошонка)», «контакта мужского полового члена с половыми органами девочки», «влагалища девочки» и «головки полового члена», не имеют отношения к предмету исследования судебного эксперта-психолога, так как не связаны с проявлением закономерностей и особенностей структуры и протекания психических процессов, релевантных юридически значимой ситуации, а следующие за этим пространные рассуждения экспертов в исследовательской части заключения о «возрасте раннего пубертатного периода развития», «уязвимости» «психики детей», «усвоении стандартов сексуального поведения», «антигуманном половом воспитании», теоретизирования о «патологическом условном рефлексе», который мог бы «легко закрепиться у адресата сообщения», «нездоровой половой страсти», не являются результатом исследований проведенных самим экспертом, представляют из себя собственные субъективные представления, в силу чего они не могут относиться к доказательствам по делу, полученным в результате экспертного исследования, а значит не могут быть положены в основу как полученных промежуточных фактов, так и ответов эксперта на поставленные перед ним задачи. Сходные претензии применимы и к «анализу представленных фотоизображений с учетом системы отграничения эротики от порнографии», описаниям «распределения света и тени», «цветовых пятен в кадре», рассуждениям об «об эротизме и его воплощении в искусстве», являющееся предметом исследования в рамках искусствоведческой экспертизы. Экспертиза представляет собой применение специальных знаний. Суть экспертизы состоит в проведении сведущим лицом (экспертом) специального исследования, предполагающее получение новых фактических данных, которые до этого не были суду известны и которые иным способом (показаниями свидетелей) установить нельзя. Выход за пределы (критерии) использования специальных знаний ограничивает возможность применения экспертизы в силу отсутствия таких специальных методов и научных методик, которые могли бы дать ответы на вопросы за пределами своей отрасли. Такое нарушение экспертами предела применений судебной экспертизы лишает заключение экспертов научной обоснованности и нивелирует возможность оценки заключения экспертизы как доказательства по делу.

В силу этого, все вышесказанное позволяет усомниться в научной обоснованности и правильности заключения экспертов, чье исследование уязвимо с точки зрения всесторонности проведенного исследования, как незавершенного и требующего объективизации в рамках экспертного психологического исследования с использованием методик исследования, отобранных в соответствии с поставленными перед психологом-экспертом задачами. В связи с этим целесообразно проведение повторной комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы.

ВЫВОД.

Таким образом, заключение комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы вызывает сомнения с точки зрения полноты и всесторонности проведенного исследования и его научной обоснованности.

В связи с этим целесообразно проведение повторной судебной комплексной психолого-лингвистической экспертизы с постановкой к эксперту-психологу следующих вопросов:

  1. Реализуется ли в тексте осознаваемое коммуникативное намерение автора? Если да, то какое именно?
  2. Определяются ли в представленном печатном тексте переписки индивидуально-психологические особенности ее участников?
  3. С учетом индивидуально-психологических особенностей участников переписки какие главные мотивы поведения в исследуемых обстоятельствах дела?
  4. Содержит ли представленный материал признаки, указывающие на психологическое давление, психологическое воздействие, манипулирование в процессе взаимодействия?
  5. В каком психологическом состоянии находятся участники коммуникации?
  6. Находятся ли участники коммуникации в состоянии стресса или ином состоянии сознания, которое могло бы снизить уровень сознательного контроля за своими действиями и ограничить свободу волеизъявления?
Специалист _______________________ Крахмалев К.В.
Нужна помощь или консультация?

Наши контакты: 8 800 250-93-65 +7 495 222-43-65 info@sudrecense.ru

Приложение (Документы специалистов)


Возврат к списку

Нужно оспорить судебную экспертизу?

Поможем защитить ваши права и интересы, оспорить результаты судебной экспертизы.

Успей сделать рецензию по выгодной цене * * количество рецензий по акции ограничено. Как получить консультацию или заказать рецензию? Позвонить нам: 8(800)350-89-80 +7(495)1085520 Написать нам: info@sudrecense.ru Оставить заявку через форму обратной связи: Почему стоит обратиться к нам?

У нас более 16 лет опыта работы в сфере судебной экспертизы, мы сотрудничаем только с экспертами высокого уровня, имеющих длительный опыт работы в качестве судебных экспертов.

Когда необходимо?
  • Судебная экспертиза необъективна?
  • Неграмотный эксперт?
  • Полагаете о возможности коррупционного сговора?
  • Хотите повлиять на назначение повторной судебной экспертизы?
  • Хотите донести до судьи свои доводы?
Что сделаем?
  • Проведем бесплатный анализ судебной экспертизы
  • При наличии оснований подготовим рецензию на экспертизу
  • Поможем подготовить ходатайство о приобщении рецензии
  • Допросим эксперта в суде
  • Проведём независимую экспертизу
Остались вопросы?

Свяжитесь с нами! Мы сделаем всё чтобы Вам помочь!

Остались вопросы или нужна консультация? Позвонить нам: 8(800)350-89-80 +7(495)1085520 Написать нам: info@sudrecense.ru Оставьте заявку:

Через форму обратной связи или чат.

Свяжитесь с нами! Мы сделаем всё чтобы Вам помочь!

Из-за необъективной судебной экспертизы Вы можете проиграть судебное дело!

Рецензия на экспертизу может стать для вас единственным шансом изменить ход процесса!

Обратный звонок Отправить экспертизу на анализ Срочная рецензия Примеры рецензий

Бесплатный анализ и консультация эксперта

ООО "Организация независимой помощи обществу" проводит рецензирование экспертных заключений на всей территории Российской Федерации. Анализ экспертного заключения на соответствие нормам действующего законодательства проводится абсолютно бесплатно! По результатам наши эксперты дают устную консультацию о качестве предоставленного экспертного заключения, что позволяет Вам оценить перспективы подготовки рецензии для суда и внесении ее в судебный процесс. Запишитесь на Персональную консультацию прямо сейчас!

2460+ Рецензий на экспертизы мы сделали с 2020 года! Примеры рецензий

Что такое рецензия на судебную экспертизу?

Рецензия на судебную экспертизу – это сложный процесс исследования, в ходе которого происходит проверка судебной экспертизы:

  • На соответствие материалам дела и законодательству Российской Федерации
  • На правильное применение методик,выбранных судебным экспертом для исследования
  • На нарушение процессуального порядка проведения экспертизы, некорректность и необоснованность выводов специалиста
  • На обоснованность ходатайств по запросу дополнительных материалов судебным экспертом, их достаточность
  • На законность применения специального оборудования при проведении судебной экспертизы
  • На наличие специального образования судебного эксперта, его компетентности и стаже работы.

Столкнулись с необъективной судебной экспертизой?

Обратившись в нашу организацию, Вы получите высококачественную рецензию на экспертизу, обладающую мощной юридической силой. В подготовке рецензии на судебную экспертизу часто принимает участие комиссия из нескольких рецензентов, обладающих специальной подготовкой в разных областях знаний. Преимуществом нашей организации является наличие профессионалов высокого уровня, имеющих длительный опыт работы в качестве судебных экспертов, обладающих одним или несколькими высшими образованиями, учеными степенями, а также состоящих в СРО судебных экспертов. В большинстве случаев судья принимает решение о назначении повторной судебной экспертизы, опираясь на доводы, отраженные в рецензиях наших экспертов.

2460+ Мы составим профессиональную рецензию на экспертизу для суда на основе более 16 лет опыта в судебной экспертизе! Бесплатная консультация

Бесплатная консультация и анализ экспертизы на проведение рецензии для суда: отправить экспертизу на анализ

Позвоните нам! Мы проведём бесплатный анализ экспертизы и сделаем профессиональную рецензию на экспертизу для суда!

Отзывы наших клиентов:

ООО СТРОЙ-ТРЕСТ
ООО СТРОЙ-ТРЕСТ
Строительная компания РУСЬ
Строительная компания РУСЬ
Служба Такси NANOTRANS
Служба Такси NANOTRANS
ООО Центр Геопартнер
ООО Центр Геопартнер